Штрафники Василия Сталина

И всё же Борис попытался всё переиграть, велев Кузакову готовиться к вылету вместо Батура. А дальше началась настоящая чертовщина. Сперва Кузаков не смог запустить двигатель своего МиГа. Затем та же история повторилась ещё с двумя машинами, которые техники эскадрильи считали совершенно исправными.

Другого возможного претендента на место своего ведомого – Константина Рублёва, Нефёдов ещё утром отправил в медсанчасть лечить внезапно разболевшийся зуб.

Докуривая папиросу «Одесса» в сторонке ждал своей очереди испытать судьбу. Но по лицу «Красавчика» Борис видел, что и на него не лучшим образом повлияли ночной собачий вой и прощальная раздача Батуром своих вещей. В таком взвинченном состоянии «Краса и гордость Одессы мамы» годился лишь на то, чтобы рвануть тельняшку на груди и с матерком сигануть с гранатами под танк. Нефёдову же требовался хладнокровный расчётливый напарник. Вот и выходило, что как не крути, а кроме калмыка брать было некого.

Видя сомнения командира, Батур снова подошёл к нему.

– Бери меня, Батя, и не о чём не думай. У нас говорят: бесстрашный и ловкий воин, если повезёт, даже вороного коня смерти объездит.

Борис невольно залюбовался старым фронтовым товарищем: малорослый, но очень быстрый и точный в движениях, увёртлив, словно мангуст и чрезвычайно вынослив. Такому удальцу и впрямь под силу было увернуться от любой опасности и выдержать сколь угодно долгую схватку. Много раз Борису приходилось наблюдать, как ловко Батур выпутывается из казалось бы совершенно безнадёжных положений. Он привык считать этого сына степей почти неуязвимым. «Ладно, – сказал себе Нефёдов, – просто будем сегодня осторожнее, чем обычно».

Помогая Борису застёгивать замки парашюта, его механик Витя «Барахольщиков» по заведённому меж ними обычаю травил очередной анекдот. Этот ритуал у них сложился с первых дней знакомства. Фокус заключался в том, чтобы очередная комичная история была незнакома лётчику. Это считалось добрым знаком. Витя знал невообразимое количество анекдотов, поэтому до сих пор ему всегда удавалось рассмешить Бориса чем-то новеньким. И надо же такому случиться, что именно сегодня анекдот оказался «с бородой».

Борис полез в кабину в прескверном настроении. Внутренний голос подсказывал ему, что надо всё-таки отложить полёт. И он бы обязательно так и поступил, если бы не очередной разговор с Василием Сталиным, который состоялся чуть более десяти часов назад. После обычных упрёков в медлительности и требований любой ценой форсировать выполнение задачи, Василий вдруг поинтересовался:

– А что, этот твой Рублёв за вредительство в лагере срок тянул или за саботаж?

Борис истолковал намёк «Принца» так, что тот окончательно потерял терпение и намерен в ближайшие дни или даже часы срубить первую голову, чтобы оставшиеся лётчики поторопились выполнить его волю. Поняв это, Нефёдов испытал ярость и отчаяние – словно пехотных штрафников, его людей гнали в гибельную атаку под пулёмётами заградотряда.

Как человек, реально смотрящий на вещи, Борис не мог не понимать, что нет никакой гарантии, что нужный самолёт удастся добыть завтра или хотя бы через три дня. Когда именно это случится, зависело от очень многих факторов и в первую очередь от стечения благоприятных обстоятельств. Если же им не повезёт, за всех ответит сперва «Рубль», потом кто-то ещё, и так до тех пор, пока взбешённый Василий не предложит Нефёдову пустить себе пулю в висок…

Но эти же испытываемые им отчаяние и ярость толкали Бориса на самые решительные поступки.

Глава 31

Истребитель Нефёдова нетерпеливо вибрировал в ожидании броска в небо. Борис поглядел на замерший рядом самолёт Батура. Из его сопла вырывалась реактивная струя, и только мощные тормоза удерживали заправленную под завязку керосином многотонную машину на старте. Зато всё, что можно было снять с истребителей для их максимального облегчения, механики открутили. Даже боекомплект охотники взяли с собой минимальный, чтобы только хватило взять обнаруженный «Сейбр» в клещи и под конвоем привести его на базу. Позднее выяснится, что по ошибке механики сняли с киля самолёта Тюгюмджиева и приёмник, предупреждающий об облучении радиодальномером вражеского прицела.

Борису показалось, что он когда-то прежде уже видел именно этот момент – сосредоточенное лицо Батура под стеклянным колпаком стоящей рядом крылатой машины, стаю ворон лениво пересекающих их курс, тревожные всполохи на горизонте. «Вот бы вспомнить, чем тогда дело закончилось», – подумал он, и запросил у вышки:

– Разрешите взлёт сотке и полсотни-пятому, – голос Нефёдова был нарочито спокоен, важно было дать ведомому почувствовать свою абсолютную уверенность.

– Взлёт разрешаю, – тут же отозвался руководитель полётов. – Сводку погоды по маршруту будем давать каждые полчаса. Желаю удачи!