Штрихи к портрету современника, у которого с детства и по сей день я учился и продолжаю учиться жизни

Я подумал и в ответ на ее нелицеприятный отзыв рассказал ей следующее. Академик Спицын – директор моего института, председательствуя на ученом совете, быстро и четко реагирует на любую острую ситуацию. На одном из заседаний возникла дискуссия между академиком П.А. Ребиндером и профессором А.А. Трапезниковым, который очень часто претендовал на приоритет в том или ином вопросе. Каждый отстаивал свое право, резкий обмен аргументами, упреки приняли оскорбительную форму. Обстановка накалилась. Вдруг Спицын прервал их и сказал: «В Институте Дружбы народов возникла перепалка между студентами, дело шло к драке. Стороны обвиняли друг друга в оскорблениях. На разборе конфликта решили установить наличие оскорблений с помощью словарей. В результате выяснили, что ни одна из сторон не употребляла слов, не имеющихся в словарях, и, следовательно, всё было в рамках допустимого». – Он продолжил: – «И Петр Александрович, и Андрей Александрович использовали в дискуссии литературную лексику, зафиксированную в словарях русского языка, слов, не записанных в словарях, не произносилось. Поэтому я считаю, что дискуссия происходила в рамках вполне дозволенного, и вопрос можно считать исчерпанным».

В.И. Спицын

– Неплохо, правда? Впрочем, я вспоминаю занудный доклад Спицына на методологическом семинаре в ИФХ, озаглавленный «Философские проблемы трансурановых элементов». Так что представляю себе его заформализованные лекции. Жаль, но что делать, учись.

На следующий день в обеденный перерыв я вместе с сотрудниками отправился в столовую, в здании президиума Академии наук в Нескучном саду. По дороге Эдик Авербах, взволнованный предстоящей ему защитой диссертационной работы, возмущался Спицыным, который в присутствии Володи Пригородова, друга Эдика, выразился по поводу аспирантов-евреев: «Нечего готовить кадры для вражеского государства!». В этот момент мы подошли к зданию президиума. Таня, талантливейшая девушка, постоянно удивлявшая нас своей наблюдательностью, рисунками, вышивками, которые она приносила в лабораторию, вдруг воскликнула: «Смотрите, – она показала на одного из чугунных бульдогов, украшавших фасад здания, – это же вылитый Спицын!» Мы остановились. Сходство, действительно, было поразительным. В 1972 г мне пришлось вспомнить слова Спицына о «подготовке кадров», когда он избавлялся от ученых-евреев путем выборочного сокращения штатов. Он проявлял при этом удивительную, иезуитскую изощренность в формулировках. Так, приказ о моем увольнении ввиду сокращения штатов звучал издевательски торжественно: «Ввиду того, что Е.Д. Яхнин вырос в исследователя, способного возглавить новое научное направление, его целесообразно уволить и предоставить ему возможность работать в промышленности».

Вот так проявлялся в жизни «выдающийся» академик, директор одного из самых известных в мире институтов Академии наук СССР.

Никита Николаевич Моисеев Академик, заместитель директора Вычислительного центра Академии наук

Н.Н. Моисеев

Я прочитал книгу Н.Н. Моисеева «Восхождение к разуму» и понял, что мы единомышленники; захотелось встретиться. На дачу к Моисееву в Абрамцево осенью 1996 года мы ехали на «жигулях»; я – за рулем – рассказывал о себе, он – рядом справа – слушал. Остановились передохнуть возле небольшого лесочка. Вдруг он смачно продекламировал соленые, не для дам, стихи о старости.Я откликнулся стихами:

«В дни младости Дубинин несомненно,
Стремясь познать начало всех начал,
Стерических преград сопротивленье
Молекулярным щупом изучал».