Штрихи к портрету: В.И. Ленин – мыслитель, революционер, человек

Да, необходимость борьбы за свои реальные жизненные интересы массы формулируют как необходимость борьбы за справедливость. Но утверждать, что «справедливость – пустое слово», указывал Ленин, могут лишь «те прохвосты, которые склонны объявлять себя марксистами на том возвышенном основании, что они „созерцали заднюю“ экономического материализма». Представление трудящихся масс о справедливости исходит отнюдь не из абстрактной «внеисторической справедливости», а из вполне реальных нечеловеческих условий, в которых они живут и трудятся. Для народных масс, писал Владимир Ильич, справедливость – «это не фраза, а самый острый, самый жгучий, самый большой вопрос о голодной смерти, о куске хлеба» [Л: 34, 332]. И именно эти нечеловеческие условия жизни людей как раз и препятствуют дальнейшему общественному развитию.

Марксизм раскрывает объективное содержание требований трудящихся масс и устанавливает, что их стремление к реализации своих жизненных интересов, по сути дела, означает не что иное, как стремление к устранению «исторической несправедливости» капитализма.

Таким образом, марксистская партия не навязывает народу определенные нормативные представления о «счастье» или о желаемых целях, почерпнутые извне, «из науки». Она устанавливает объективную необходимость, т.е. «законность», с точки зрения научной обоснованности, устремлений самого пролетариата, самих трудящихся масс, которые и составляют большинство человечества.

В 1903 году, при обсуждении проекта программы партии на II съезде РСДРП, один из оппонентов Ленина поставил вопрос:

«Является ли программа… выводом из наших основных понятий об экономической эволюции России, научным предвосхищением возможного и неизбежного результата политических преобразований… Или же наша программа является практически агитационным лозунгом…».

Ленин ответил ему:

«Я должен сказать, что не понимаю этого различия… Если бы наша программа не удовлетворяла первому условию, то она была бы неверна, и мы не могли бы принять ее». Но в том-то и дело, что «противоречие между двумя дилеммами… лишь кажущееся: его не может быть на деле, ибо верное теоретическое решение обеспечивает прочный успех в агитации» [Л: 7, 280 – 281].

И в 1917 году, говоря о «справедливости», которой требует народ, Ленин с гордостью констатировал, что именно большевики «своей политикой воплотили ту идею, которая двигает во всем мире необъятными трудящимися массами» [Л: 34, 332].

Марксизм, указывал Владимир Ильич, как раз и отличается от прочих социалистических и псевдосоциалистических теорий

«замечательным соединением полной научной трезвости в анализе объективного положения вещей и объективного хода эволюции с самым решительным признанием значения революционной энергии, революционного творчества, революционной инициативы масс…» [Л: 16, 23].

Ленин глубоко верил в сознание народных масс, и прежде всего пролетариата. Он считал, что в сознании передового революционного класса аккумулируется и предшествующий опыт борьбы трудящихся, и опыт развития всего человечества. Владимир Ильич не раз иронизировал над теми политическими деятелями, которые черпали свою мудрость из «учебников» и «путеводителей».

«…Ум десятков миллионов творцов, – писал он, – создает нечто неизмеримо более высокое, чем самое великое и гениальное предвидение» [Л: 35, 281].

На протяжении своей политической деятельности Ленин десятки раз сталкивался с этой удивительной способностью рабочих находить точные ответы на самые сложные и запутанные вопросы…

1902 год. В марте, в Штутгарте, отдельной книгой выходит ленинское «Что делать?». После отчаянных споров в редакции «Искры», упреков и обвинений в «интеллигентщине», «оторванности» от жизни, «непонимании» рабочей психологии и т.д. и т.п. Владимир Ильич с нетерпением ждет откликов на книгу из России…

И вот в июле приходит письмо. Агент «Искры» Иван Радченко встретился с питерскими рабочими-революционерами. Состоялся долгий и обстоятельный разговор.