Штрихи тысячелетия

Вызывает крайнее недоумение главный поступок, совершенный Дмитрием перед началом битвы. Он приказал своему родственнику Михаилу Бренку облачиться в великокняжеский плащ и драться под великокняжеским же стягом. По сути, он попросту подставил верного подданного под сабли татарской конницы, понимая, что именно на это знамя будет нацелен основной удар могучей татарской конницы. Сам же Дмитрий Иванович оделся как простой ратник и растворился в рядах войска… Официальная версия гласит, что он сражался в составе Большого полка, что получил контузию… Допустим. Только Большой полк почти на половину полег, большинство оставшихся в живых были ранены. В самом прямом смысле этого слова, за своего сюзерена погиб и Михаил Бренко; пали богатырь Пересвет, князья Белозерские отец и сын Федор и Иван, воеводы Тимофей Волуй и Лев Морозов… Сам же великий князь не получил ни царапины, хотя утверждается, что дрался с начала битвы до конца. Поневоле напрашивается вопрос: а был ли мальчик, то бишь, а участвовал ли мальчик действительно в сражении, коль нет тому ни свидетелей, ни свидетельств хотя бы в виде шрама? Считается, что у Дмитрия Ивановича была какая-то чудесная кольчуга, способная выдерживать сабельные удары.

Если учесть это обстоятельство, поступок князя с точки зрения морали выглядит еще более сомнительным: подставил под удар Бренка, а сам сражался (если сражался) рядом с простыми ратниками, будучи, в отличие от всех остальных, неуязвимым для противника.

Великолепно спланировав сражение, Дмитрий Иванович, по сути, полностью самоустранился от руководства войсками. Впрочем, нет полной уверенности, что и план сражения принадлежит ему – ведь рядом с ним находился опытнейший полководец князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский.

Как бы то ни было, все теперь зависело только от стойкости ратников и своевременного удара Засадного полка. На правый фланг русских, где из-за пересеченной местности не могла действовать татарская конница, наступала пехота, в частности, генуэзские наемники. Оборону там держал князь Андрей Ольгердович Полоцкий – сводный брат союзника Мамая Ягайло. Князь Андрей со своими дружинами выстоял и даже немного потеснил противника. Зато полк Левой руки удара татарской кавалерии не выдержал и через несколько часов сечи начал отступать. Мамай уже предвкушал победу.

И тут в тыл торжествующему противнику ударил Засадный полк, которым командовали князья Владимир Серпуховской и Дмитрий Боброк-Волынский. Момент удара они рассчитали великолепно. По сути, лавры победителей должны принадлежать именно им.

Об этих двух людях можно рассказывать много. Владимир Андреевич за эту битву получил две лестные приставки к имени – Хоробрый и Донской. И когда со временем он почувствовал, что заслуга победы приписывается исключительно его двоюродному брату Дмитрию Ивановичу, обиделся и уехал в свою вотчину, в Серпухов. Они помирились лишь когда великий князь почувствовал приближение смерти и призвал Владимира для того, чтобы снять грех разлада со своей души.

Ну а знаменитый рубака и воевода князь Боброк приехал в Москву с далекой Волыни. Юго-запад некогда могучей Киевской державы теперь принадлежал Литве. Если покойный князь Ольгерд не особо притеснял своих славянских подданных, новый великий князь Ягайло (или Лягайло, как его нередко именовали русские летописи) резко изменил как внутреннюю, так и внешнюю политику. Происходило окатоличивание края, сформировался союз с татарами, направленный против православных русских княжеств… И Боброк предоставил свой меч и свою умную голову в распоряжение Дмитрия Ивановича. Он и погиб в бою, через несколько лет после Куликова поля.

Итак, именно удар Засадного полка решил исход битвы.

К слову, неведомо и то, какое количество войск сошлось на Куликовом поле. Разные историки приводят разные данные – от 50 до 250 тысяч с каждой стороны. Вряд ли их могло быть более 100 тысяч – на столь небольшом пятачке территории, границы которой четко обозначены, не могли бы разместиться подобные полчища. Следовательно, либо официальная историография сознательно завышает число войска, либо на Куликовом поле проходила лишь часть сражения, пусть центральная, но часть – в то время как в других местах дрались другие отряды, о чем нам нынче ничего не известно. В такое верится с трудом. Так где же истина? Загадка!