Штрихкод греха

— Да что вы, девушка, Костенька рос тихим, спокойным мальчиком, послушным, кому он мог помешать, — всхлипывая, сказала женщина.

Соседка Нинель Федоровна при этих словах поджала губы и поднялась со стула.

— Маша, я пойду, скоро Евгений придет, надо будет ему разогреть ужин. Попозже я к тебе еще зайду. Может быть, ты приляжешь?

— Да… пожалуй, — тихо согласилась Мария Валентиновна.

— Давай, я тебя отведу в спальню, — сказала соседка и помогла Бартелеймоновой встать с дивана.

Минут через пять она вернулась в гостиную.

— Маше необходимо отдохнуть, — сказала Нинель Федоровна, — она столько выдержала всех этих расспросов, или, как это называется…

— Дознаний, вы хотите сказать, — подсказала я.

— Вот-вот, — подхватила соседка, — тут и здоровому человеку тяжело будет, а Маша… Давно уже она болеет, а тут еще и такая трагедия. Она в Косте души не чаяла, он единственный был для нее светом в окошке. И — на тебе. Боюсь, плохо все это для нее кончится.

— Нинель Федоровна, — сказала я, выходя вместе с ней из квартиры родителей Константина, — скажите, почему у отчима Константина такая реакция на смерть пасынка? Они что? Не ладили?

— Ну что вам сказать? — Нинель Федоровна уже открывала дверь своей квартиры. — Да, отношения между ними были напряженные почти с самого начала. Я особенно не вникала в это, но Маша очень переживала. Правда, Ипполит старался найти контакт с Костей. Он вообще-то хороший мужчина, положительный, Афганистан прошел. А уж Машу любит до безумия. Как она серьезно заболела, он совсем покой потерял. Все по врачам ее возит.

— А давно болеет Мария Валентиновна?

— Да с год уже.

— А что же Константин? Он-то принимал участие во всех этих хлопотах, связанных с матерью?

— Ох, — вздохнула женщина, — Костя вообще-то вниманием и состраданием особенно не отличался никогда. Правда, тут Маша отчасти сама виновата. Никогда сына не напрягала относительно своего здоровья. Говорила, у меня все в порядке, не волнуйся, сыночек, все пройдет. А какой там пройдет… Все хуже и хуже ей становилось.

— Вы сказали, что Марии Валентиновне необходима дорогостоящая операция. Но ведь Константин мог ее оплатить. Зачем же было ждать, когда подойдет очередь на бесплатное лечение?

— Ничего определенного не могу сказать по этому поводу. Вроде бы Маша была против того, чтобы брать деньги у Кости. Она же всю жизнь ему посвятила. Ее единственный сыночек имел все самое лучшее. В общем, чего уж тут скрывать: избаловала она его. Может быть, поэтому у Кости с Ипполитом отношения не заладились. Он-то, как мужчина требовательный, считает, что строгость тоже необходима.

— Понятно. А вы давно знаете эту семью?

— Да уже порядочно.

— Тогда скажите, а по характеру Константин какой был? Дружелюбный или, наоборот, склочный?

— Да как вам сказать… Сказать, что вредный он был, не могу. Дружелюбием особо не отличался, близкого друга у него не было. Так только, приятели.

— Значит, ни с кем близко Константин не общался. Не конфликтовал, стало быть. Так?

— Ну, вроде так.

— Тогда у меня еще один вопрос. Последний раз, когда Константин навещал Марию Валентиновну, не припомните?

— Да, наверное, где-то перед тем, как его… убили. Точнее не могу сказать.

— А вам ничего не показалось необычным в его поведении? Ну, может быть, он был испуганным? Напряженным?

— Да нет, ничего такого я не заметила. Костя вообще-то не из тех, кого можно напугать. Да и напряжения я особого не заметила. Он всегда отличался уравновешенным характером. Вот только…

— Что-то вспомнили?

— Мне, знаете, показалось, что тогда, когда Костя последний раз приезжал сюда, он вышел несколько… раздраженным, что ли. Я еще спросила его: «Костя, ты чего такой взъерошенный? Опять с Ипполитом повздорили?» А он уже довольно спокойно отвечает: «Да все нормально, тетя Нелли. Просто он в своем репертуаре: любит поучать». И… знаете что?

— Что?

— Вот вспомнила… — Нинель Федоровна замолчала.

Я терпеливо ждала.

— Я вот даже и не знаю, а стоит ли прошлое ворошить? — спросила, как будто бы саму себя, женщина.

— Нинель Федоровна, поверьте, бывает так, что именно то, что произошло давно, порой имеет самое прямое отношение к настоящему. Поэтому, прошу вас, расскажите мне все, — попросила я.

— Ну хорошо. Значит, как я уже сказала, было это давно. У Кости был друг, кажется, в школе одной они, что ли, учились. А может, и не школьный друг он был Косте. Звали его Борис, а фамилия… дай бог памяти. Веретенников, кажется, фамилия его. Да, точно, Веретенников. Так вот. Этого Бориса посадили, обвинив в групповой драке с применением какого-то там оружия. Костя тоже был участником той драки, он даже проходил свидетелем в суде. Борису дали срок, потому что кто-то там после драки умер. А Костя почти сразу же женился. Говорят, что на сестре этого самого Бориса, на Варваре. А потом и сестра его погибла.

— А почему погибла? — спросила я.