Штучка

— Мы, конечно, можем сейчас не входить, — медленно произнес Егор, — но в этом случае, Тань, мы вернемся к «вы» и «Егор Васильевич», «и еще раз ты такое вытворишь — тебя не примут ни в одном приличном вузе нашего города». И второго шанса я тебе не дам. А можем войти и рассмотреть иные варианты. Что выберешь?

Блин. Выбор из разряда — либо ты сейчас нарываешься на скандал, либо можешь закатать свою раскатанную губешку обратно на палочку. Закатывать категорически не хотелось. Ну… значит, придется объясняться с Лазаревым. Если он, конечно, ей попадется.

— Пойдем, — тоном великомученицы выдала Танька и сама потянула на себя тугую дверь клуба.

— Ой, феминизм так и прет изо всех щелей, — насмешливо шепнул Егор, накрывая пальцы Таньки на ручке двери, и от этого соприкосновения у Таньки аж в ушах зазвенело. Егор, широкоплечий, высокий Егор стоял за ее спиной почти вплотную, и от его пальцев по коже девушки растекался жар.

— Отомри, дурочка, — все тем же вкрадчивым, бархатистым шепотом, от которого рябит поверхность душевного омута, посоветовал Егор. И по коже щеки, задетой теплым мужским дыханием, разбежались во все стороны мурашки.

Танька отмерла. Надо взять себя в руки. Ну, подумаешь… рядом Васнецов. Ерунда какая. Всего-то одно трехлетнее сумасшествие. Ничего серьезного же, да? Вдохнуть. Выдохнуть. Сдвинуть пальцы ниже — дать Егору открыть дверь. Шагнуть вперед — покинуть опасную зону близости Егора, отключающую мозг. Хотя чего самообманом заниматься — мозг сейчас у Таньки в принципе не работал. И начать работать ему не светило, потому что… Потому что путь от гардероба до кафешки Егор проделал с Танькой «в обнимку» — опустив тяжелую горячую ладонь ей на бедро. И Таньку и так-то его близость будоражила, а от этого просто хотелось перейти в состояние раскаленного пара и поклубиться где-нибудь под потолком.

Еще толком ни о чем не поговорили, а уже такая близость… Впрочем, разочароваться Таньке пришлось быстро. Циничный мозг сгенерировал правдоподобно версию, что Егор явно рассчитывал спровоцировать на активные действия потенциального соперника. С той же целью он за столиком кафе потребовал, чтобы Танька села рядом с ним, а не напротив. От его пристального взгляда хотелось сбежать.

— Ну рассказывай уже, Татьяна, — весело сказал Егор после того, как даже не заглянув в меню, надиктовал официантке заказ, — пока твой «почти бывший» не выпрыгнул и не испортил нам обед.

— Что рассказывать? — смущенно пробормотала Танька, теребя пальцами краешек скатерти.

— Какого хрена, Тань? — емко пояснил свой вопрос Егор, откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки.

Кровь бросилась в лицо. Рассказывать? Что? Про три года шизофренической мании? Господи, да как такое вообще можно было рассказывать взрослому умному серьезному мужчине? На кой черт ему было знать про «это»? Но ведь иным способом сложно было объяснить, почему она вообще затеяла эту ерунду с вибропулей, и как тяжело ей вообще оказалось довести дело до конца, не слиться хоть сегодняшним утром, когда от страха трясло, а собственная тупость казалась зашкаливающей. Это же все бред — эта ее придурь, возведенная в абсолют. И она сама этому отчет отдавала. Но… Не сказать — очень вероятно, что уже и не переживешь снова ничего из того, что было сегодня. Ни поцелуев, ни прикосновений, ни секса с ним — ничего из этого больше не будет.

— Охренеть, — выдохнул Егор, и Танька вскинула на него несчастные глаза. И надо бы убрать все чувства с лица, да, видимо, уже поздно. Кажется, она все эти свои метания у себя на лбу шрифтом пятьдесят второго размера вывела. Или попросту Егор слишком хорошо разбирался в женщинах — безмозглых, двадцатилетних женщинах, чтобы расколоть причины Танькиного молчания.

— И давно это у тебя ко мне? — мягко поинтересовался Егор, касаясь Танькиной раскрытой ладони пальцами.

— Какая разница, — отстраненно ответила Танька, силясь не отдергивать руку. Слишком искусительно, слишком невозможно, слишком опасно. Слишком горячо.

— Разница принципиальная, — Егор ухмыльнулся, — мне интересны условия задачи.

— Тебе принципиально важно, сколько времени я страдаю идиотизмом? — вспыхнув, поинтересовалась Танька.

— Ну если ты это так называешь — да, — невозмутимо пожал плечами Егор. — Почему тянула? Почему не созналась сразу?

— Это было бессмысленно, — Танька поежилась, — ты был еще женат на моем первом курсе. И на втором тоже. И я вроде как надеялась, что «переболею».

— Переболела? — от внимательного взгляда Егора хотелось сбежать.

— Переболеешь тобой так легко, как же, — Танька болезненно скривилась.

— Но нахрена такие приключения? — Егор испытующе сощурился. — Пульты, вибратор…

— Почему нет? Мне-то понравилось, — Танька даже фыркнула и заметила, как дрогнул уголок рта Егора. Ему тоже понравилось. Хоть он и был в бешенстве.

— А парень твой как же?

— А ему от меня чувства не нужны, — жестко улыбнулась Танька, — да и мне от него в общем-то тоже.

Пальцы Егора легли на ее подбородок.

— Какая ты все-таки смешная колючка, — Егор даже усмехнулся, чуть наклоняясь вперед, — чувства ей не нужны… А что нужно?