Штука

Зачем я это делаю? Ну, скажем, чтобы осознать – как далеко я в состоянии зайти… Хотя понимаю: это несколько «не наш метод». Ведь сила нужна мне вовсе не для совершения безнаказанных преступлений. Только вот что-то есть странное в этой энергии, собранной по крупицам у множества слабаков.

Мне постоянно хочется совершить какую-нибудь невероятную, пафосную глупость. Вроде, как – перепрыгнуть с крыши одной многоэтажки на другую, подстеречь в темном переулке толпу хулиганов с целью накидать им по сопатке, нагло приставать к самым красивым девушкам, и, наконец, – пробежаться по городу голяком! Ну и еще кое-что, о чем не принято говорить в приличном обществе.

Самое интересное, что я ничего этого не боюсь, и мне огромных усилий стоит сдержаться. Потому, что моя задача заключается совсем в другом, и глупо было бы сейчас оказаться в психушке или в милиции.

Не сразу я понял в чем тут дело, пока до меня не дошло: у меня появилась сила и храбрость на то, чтобы реализовать все неосуществленные мечты слабаков! Это одновременно и развеселило, и озаботило: как бы силушка не вышла из-под контроля. Все-таки, не надо забывать, что я – слабак от природы, и сконцентрированная во мне сила – чуждая слабаку стихия.

Немного проехавшись по пустынной улице, я вылез из угнанной «восьмерки». С сожалением и стыдом посмотрел на разбитое окно. И оставил на сиденье «тысячную». Сигнализация запоздало крякнула вслед и замолкла окончательно.

Кулак пульсировал от боли, костяшки разбиты.

Надо бы поаккуратнее со своей избыточной энергией.…

Я шел по улице и замечал, что на меня с интересом поглядывают очень симпатичные девушки. Раньше этого не было, хотя пластических операций никто мне не делал. И хоть раньше на внешность я тоже не жаловался, это было нечто совершенно новое… Наверное, что-то изменилось во взгляде, в походке…

Уж, не про эти ли изменения в исступлении кричал Мокрица?

Что он еще говорил? Герой придет и спасет? Ну, и что я теперь должен делать?

Мне действительно хочется какой-то активности. Просто удивительная жажда деятельности. Теперь я понимаю, в чем истинное отличие слабаков от анималов. И даже начинаю немного завидовать последним…

Блин! Да я ведь и есть анимал! Никак к этому не привыкну.

…Весело насвистывая, бреду по аллее, пинаю желтые листья, ем мороженое. Мне теперь всегда хочется есть. А по правде – хочется очень многого, желательно – всего и сразу. И я уже не стыжусь своих несбыточных желаний. Просто прикидываю пути их кратчайшей реализации. Ведь для меня теперь нет ничего невозможного.

И тут будто спиной начинаю чувствовать опасность. Кто-то крадется по пятам, тихий и хищный.

Это еще одно приобретение: я начал пользоваться своими инстинктами. Наверное, они были и раньше, только неявные, забитые рефлексиями, придавленные запутанными размышлениями о смысле жизни и никчемности собственного бытия.

Теперь от этого не осталось и следа. Был только я, город и тихие хищники. И мне вдруг стало ужасно интересно.

И весело!

Ощущение опасности захлестнуло меня восторгом, будто вернулось далекое детство, и я вовлечен в динамичную и азартную игру вроде «казаков-разбойников». Будто случайно уронил мороженое, принялся отряхиваться, одновременно оглядываясь.

Вот они, оба – серьезные, аккуратно стриженые ребята в коротких куртках. Конечно же – спортивного телосложения, с жесткими взглядами. Ну и, разумеется – они заметили, что я заметил…

Я не знаю, кто это. Экзекуторы получили приказ: я должен быть схвачен, а моя тайна – вырвана у меня любой ценой. Так что вряд ли мне долго осталось вот так бездумно жевать мороженое.

Я улыбаюсь этим парням, иду навстречу раскинув руки, словно для объятий. На лицах незнакомцев легкое замешательство. Но они быстро возьмут себя в руки…

– Да вот вы где! – радостно кричу я, – А я вас везде ищу…

Парни коротко переглядываются: видимо, они прекрасно знают, как поступить дальше. Но меня уже несет на своих крыльях наглая сила слабаков.

– Да куда вы смотрите – вот же он! – ору я, указывая парням за спину.

Дешевый школьный прием. И, тем не менее, один из парней не выдерживает и оглядывается. Второй видимым усилием подавляет рефлекс. Но мне вполне достаточно времени, чтобы от души, тяжелым ботинком заехать ему по голени. Поверьте, это очень больно, и на время здорово сбивает шаг.

Оба злобно вскрикивают, а я уже бегу по аллее прочь, заливаясь счастливым смехом.

Зря я радовался. Откуда-то сбоку, из-за деревьев наперерез мне рванулись еще двое – точно таких же, с аккуратными прическами, неброско одетых. Я бы просто не смог выделить их в толпе, задайся такой целью…

– Сто-ой! Стоять!!! – кричат мне вслед, и я не могу отказать себе в удовольствии продемонстрировать торчащий из кулака средний палец.