Штурм

Командиры корпусов признавали тщательность артиллерийской разведки и хорошее качество ее наблюдения, но в данном случае не решались сказать что-либо определенное. Начальник инженерных войск армии генерал Брынзов предложил вновь отрывать «усы», чтобы подойти к первой траншее неприятеля возможно ближе. Командарму план понравился, и он приказал немедленно заняться этим.

Скрепя сердце Захаров утвердил мое предложение о переносе огня с первой на вторую траншею. Почти одновременно пришло распоряжение командующего фронтом перенести наступление на 8 апреля.

Двое суток потребовалось нам, чтобы внести соответствующие изменения в план артиллерийского обеспечения наступления. К 4 апреля все расчеты были переделаны и доведены до солдат, сержантов и офицеров батарей.

Погода улучшилась. Стало хорошо пригревать солнце. Все мы облегченно вздохнули: дороги быстро просохнут. 6 апреля артиллерия открыла огонь по дотам. Начался предварительный период разрушения.

Стреляли мы более интенсивно, чем раньше. К вечеру включились и орудия большой мощности. В результате было повреждено несколько вражеских дотов.

Ночью меня разбудил адъютант:

— Вызывает немедленно командарм.

Наскоро набросив шинель, я спустился в ход сообщения и… замер в изумлении. Крупные хлопья снега, совсем как в Москве, плавно кружились в воздухе, мягко оседая на землю. Кругом все бело. Вот так весна! Что за капризная погода!

Вошел в жарко натопленный блиндаж Захарова. Командарм сидел за столом над картой, видимо, еще не ложился. Рядом горка изорванной, исписанной бумаги.

— Генерал, — сурово обратился он ко мне, — успеем мы перепланировать огонь и перенести его на первую траншею?

— Поздно, да и незачем.

— Это вы меня убедили бить только по второй! И подвели! Привык вам верить, а сейчас вижу, что зря!..

Вошел полковник Левин и сразу же начал успокаивать командарма:

— Вам же Иван Семенович докладывал, что он на всякий случай дает по первой траншее сильный минометный огонь. Это ведь хорошая страховка.

Слова Левина еще больше подлили масла в огонь.

— Что вы думаете, я не понимаю разницы между минометным горохом и мощными снарядами?

Мое внимание привлекли погоны начальника штаба армии. Их каемка четко обозначалась каплями от подтаявшего снега. По ассоциации я подумал, что немцы будут очищать свои окопы от снега. Схватив трубку одного из телефонных аппаратов на столе командарма, я приказал соединить меня с начальником штаба артиллерии.

— Что случилось? — удивленно спросил Захаров. — Что вы собираетесь делать?

Я не успел ответить, как услышал в трубке сочный баритон начальника штаба артиллерии:

— Слушает подполковник Кац.

Посмотрел на часы. Было пять утра.

— Немедленно передайте старшим артиллерийским начальникам мое распоряжение — вызвать всех командиров на наблюдательные пункты и следить за очисткой от снега траншей и блиндажей у противника. Вместе со снегом солдаты будут выбрасывать грязь, и на белом фоне отчетливо покажутся очертания окопов. Это даст нам возможность отличить действующие сооружения, доты и дзоты от ложных. Потребуйте, чтобы к концу таяния снега у нас в штабе была специальная схема такого уточнения разведывательных данных.

Командарм заулыбался и тотчас же стал давать соответствующие распоряжения командирам корпусов. Павел Иванович Левин по другому телефону связался с начальником авиационного отдела штаба армии и спросил, можно ли сейчас поднять самолеты на разведку. Захаров быстро перехватил трубку у Левина и потребовал немедленной аэрофотосъемки.

Я рассказал Павлу Ивановичу, какую роль во всем этом сыграли его погоны, и мы, посмеиваясь, вышли из блиндажа. Снегопад прекратился. Наступил рассвет. Показались просветы в облаках. День обещал быть солнечным.

К десяти часам солнце уже стало припекать. И в наших, и в немецких траншеях шла обычная жизнь. Немцы, как мы и предполагали, очищали окопы от снега и выбрасывали вместе с ним мокрую землю. С передового наблюдательного пункта доложили, что снег перед второй и третьей немецкими траншеями побурел от выброшенной грязи. Сразу видно, что они плотно заняты войсками. Перед первой траншеей снег белый, чистый, только в двух-трех местах на километре заметна грязь, — по-видимому, там посты дежурных автоматчиков.

К двенадцати часам дня подполковник Кац принес схему целей. Мы внимательно просмотрели ее. Снег помог внести много ценных дополнений в разведывательные данные. Теперь уже совершенно ясно, что первая траншея занята только дежурными наблюдателями. Кроме того, мы обнаружили много целей, около которых нет жизни, нет движения, а следовательно, они либо сомнительные, либо ложные.

День 7 апреля протекал так же, как и предыдущий, внешне спокойно. И в то же время для каждого из нас он был наполнен тревожным ожиданием: что будет завтра? Одиночным огнем отдельные батареи продолжали разрушать намеченные цели. Некоторые полки по плану «врастяжку на весь день» вели контрольные пристрелки.