Штурм Бахмута, позывной «Констебль»

— Принял, — ответил я и понял, что нужно будет время, чтобы адаптироваться к ситуации.

— Давайте, быстро грузитесь на такси, потому что утром уже нужно будет работать дальше. Там РВшники продвинулись, и у вас один фланг прикрыт.

— Мы лучше пешком, чтобы по дороге подумать.

— Как хочешь. Тебе еще с «Горбунком» нужно обязанности разделить. Он уже в курсе, что мы приняли такое решение.

С одной стороны, свершилось то, о чем я так долго мечтал и просил командира, а с другой стороны, военная часть меня восприняла это как понижение в должности и провал меня как командира.

— Я же не плохой командир? — замельтешил мой вояка.

— Не дергайся боец! Пора приступать к обязанностям. Тем более, теперь у меня полностью развязаны руки, и ты можешь воевать и резвиться!

— Вот это по-мужски! — одобрил вояка и пожал мне руку. — Вот это настоящий разговор. Жизнь — это движение!

Три месяца в полях привели меня к пику усталости и, скорее всего, командир это видел и чувствовал по моим разговорам, по выражению моего лица, по тому, как я нервничал и ругался, когда что-то не получалось. Агрессия — это один из главных признаков выгорания человека и превращение его в машину. Агрессия — это стратегия экономии душевных сил, и она проявляется, как это ни парадоксально звучит, от бессилия. Ты не хочешь понимать, что мир и люди не устроены по шаблону «правильно — неправильно» и что его практически невозможно загнать в какие-либо рамки. Но наступает такой момент, когда у тебя не хватает сил жить в условиях частичной неопределенности. Тебе хочется предсказуемости и шаблонов. Тебе хочется разумного порядка и правил.

И у тебя больше нет сил или возможностей объяснять, уделять время, разжевывать, сопереживать и понимать. Ты просто хочешь, чтобы было так, как ты придумал в своей голове!

Сначала агрессия начинает казаться наиболее эффективным способом влияния на окружающих, а после — единственно возможным. На этом круг замыкается. И чтобы опять вернуться к переговорам, необходимо увидеть, что агрессия нефункциональна. Это дает краткосрочный результат и долгосрочные разрушительные последствия. Личности требуется длительный курс реабилитации и восстановления. Это происходит на всех уровнях. На уровне отдельно взятого человека, группы лиц и на уровне стран, которые перестают договариваться и решают силой установить порядок и покой.

Сначала я воспринял приказ командира как разжалование, но постепенно понял, что командир по моей же просьбе просто спасал меня, понимая мое физическое и эмоциональное состояние. «Горбунок» был человеком, профессионально более подготовленным к должности командира боя. У него был свой, свежий взгляд. Командир, возможно, больше прислушивался к тому, что он говорит, так как воспринимал его как равного — офицера с большим военным боевым опытом, имеющим за плечами несколько компаний. С его назначением нам действительно стало проще воевать по многим причинам. Больше всего меня радовало, что мы смотрели на войну и поставленные перед нами задачи практически одинаково. Пока я шел от Зайцево и болтал с «Айболитом», плюсы этой ситуации становились для меня все яснее и выпуклее.

Мы стали работать, как и прежде дополняя друг друга и на условиях взаимозаменяемости, где это было необходимо и возможно. Мы знали личный состав и знали, в какой из групп у нас есть узкие специалисты — минеры, снайпера, талантливые командиры групп — и могли совместить наши знания и умения. Но самым важным было то, что с меня сбросили груз невероятной ответственности за результаты. Теперь этот груз делился поровну, и это было счастьем.

Мы с Володей договорились, что всей хозяйственной деятельностью я буду заниматься ночью — за исключением экстраординарных случаев. А ночные дежурства мы можем разделить поровну. Он работает до двух ночи, а я работаю с двух до семи. Но в реальности спали мы с ним по два-три часа. На сон разделение обязанностей никак не повлияло. Со сменой должностей в нашей фронтовой жизни ничего не изменилось. Его официальное назначение помогло нам работать более эффективно и даже сблизило нас как людей.

Вторая попытка захода в Бахмут (Артемовск)

Не успели мы обговорить детали по совместному управлению подразделением, как поступила команда от командира пробовать заходить еще раз. Если первый раз мы тревожились от неизвестности, то теперь тревога была обоснована знаниями, что противника много, и он мотивирован и готов к встрече с нами. Альтернатив особых не было, и мы решили заходить так же, как и в первый раз, но с учетом предыдущих ошибок. Украинцы тоже, видимо, учли свои ошибки. Мы не знали, какие подразделения нам противостоят, но по данным разведки было ясно, что тут винегрет из подразделений, залитый сверху борщом. Противник, при этом, был не менее достойный чем 24-я ОМБр.