Штурм Бахмута, позывной «Констебль»

Когда мы крались по посадке в сторону первых домов Бахмута, с северо-востока прозвучал сильный взрыв, и в небо повалил черный дым.

— О! Что-то серьезное там взорвали!

БМП ВСУ

Не успел я закончить эту фразу, как мы услышали по рации, что наши взорвали украинскую БМП, которая несколько дней не давала нам покоя.

— «Хозяин» — «Крапиве»? Мне нужно видеоподтверждение подрыва, — вышел на связь командир отряда.

Уничтожение бронетехники было редким событием, и поэтому на него обратил внимание даже он.

— Принято, — ответил «Крапива» и отправил «Пегаса» снимать подтверждение.

Наше путешествие продолжалось под эти переговоры. Рация на передке заменяет и средство общения, и радио, в котором ты слышишь все, что происходит вокруг. Слушая информацию, мозг дорисовывал визуальные картинки и создавал свою программу новостей в голове. Передовые группы работали в голенище «валенка» и уже практически заканчивали его зачистку.

— Вижу горящую БМП, — подтвердил Пегас. — Ту самую, что нас гасила.

— Молодцы! Поздравляю с удачной охотой. Видео в штаб привезите, — радостно поздравил нас «Хозяин».

Слушая его голос, я представил, как он ухмыльнулся, говоря эти слова. Командир всегда воспринимает успехи своих бойцов немного на свой счет. Представляя его, я тоже порадовался, что отряд уничтожил технику. Если бы мы умели то, что умеем сейчас, тот танк, который немного подпалили АГСами, не ушел, а был бы сожжен из РПГ. Наука «Горбунка» давала все больше бонусов.

Мы с Серегой подобрались поближе к дороге и по одному, прикрывая друг друга, запрыгнули в «частник». Сначала пошли осматривать те дома, в которых пацаны работали в первый день. Нам нужно было найти тела или то, что от них осталось, и вооружение бойцов.

— Срисуют нас тут днем, конечно, — предположил «Бас».

— Да вроде «птичек» нет, — ответил я, прислушиваясь и глядя в безоблачное небо. — И одеты мы как украинцы. Ты вон полностью в их пиксельке и экипировке. Да и повязок никаких у нас нет.

— Ну-ну…

Повязки мы не использовали, потому что по данным нашей разведки ВСУ используют белые и красные повязки, когда заходят диверсионными группами на нашу территорию. Чтобы отличаться и от них, и от всех остальных, мы работали без опознавательных знаков.

Первым мы нашли тело бойца, который был убит пулеметчиком и упал в проходе дома. Его ноги, которые остались снаружи, были целыми, а все, что находилось внутри дома, сгорело. Тело было покрыто черной коркой и не поддавалось идентификации. Я просто знал, что это он. Мы вышли на «Горбунка» и доложили координаты, где лежит боец, чтобы он сам сформировал группу эвакуации в отсутствии «Баса».

Мы стали продвигаться вперед, обследуя дома первой линии. Дом за домом, подвал за подвалом мы осматривали полуразрушенные и выгоревшие строения, всматриваясь в мусор из стекол, битого кирпича и искореженного железа. Когда мы пролезли в третий по счету дом, я услышал шорохи и дал знак «Басу» остановиться. Шум и пыхтение приближались, и я уже был готов к бою, когда из-за угла появилась наша группа эвакуации, которая тащила носилки с телом.

— Ребята? — окликнул я их.

Они замерли от неожиданности и остановились.

— Это мы. Не пугайтесь, — помахал им «Бас».

Группа подошла, и мы, спрятавшись в доме, показали им, откуда нужно забрать нашего сгоревшего бойца. Пока я объяснял командиру группы место, «Бас» разговаривал с оставшимися и расспрашивал, как там на передке, откуда они пришли. Мы попрощались с группой, и я увидел, что Серега чем-то очень доволен. В глазах, которые не закрывала балаклава, искрилась улыбка.

— Повезло, что «Тюрлема» после госпиталя вернулся. Мог бы отморозиться, а он вернулся.

— Нормальный мужик, — согласился и кивнул я.

— В перспективе легко может стать командиром эвакуации. Лазит туда, куда даже разведка не лазит. Тем более он Вэшник.

— А «Прапор» куда делся? — вспомнил я про героического мужика.

— Да его в другой отряд забрали. К «Кинетику». Мне один человек, который его видел, рассказывал. Командиром группы.

— Жаль.

— Да и эти молодцы. Говорят, пока ходили за «двухсотым», включились в штурм, и два дома забрали, — с гордостью за своих бойцов сказал Серега.

Он, как и «Хозяин», был рад храбрости бойцов, из которых состояла его команда. Он смотрел вслед удаляющейся группе эвакуации и всем своим существом показывал, что переживает за каждого из них. Несмотря на всю свою жесткость, Серега был очень добрым и сопереживающим человеком, душой болея за тех, кто был достоин его уважения.

— Работа, конечно, адская. Но они видят, что и я здесь, на передке, и поэтому лучше меня не выводить из себя трусостью.

Он посмотрел на меня.

— И тогда все будет хорошо у нас. Так что такие дела.

— Согласен, — ответил я и улыбнулся. — Пошли дальше.