Штурм Бахмута. Позывной «Констебль»

Вокруг постепенно восстанавливался порядок, и хаос первых минут стал приобретать черты осознанной деятельности.

Я увидел Женю, который помогал сооружать носилки и вытаскивать раненых из траншеи. С удивлением и радостью увидел, что «Бас» с «Максом» опять тянут кого-то на самодельных носилках. «Грязныш» с разрезанным рукавом и перетянутой жгутом рукой ковылял за ними.

С наступлением кромешной темноты интенсивность стрельбы со стороны украинцев спала. Танк сделал еще пару выстрелов и укатил на перезарядку. Танковые расчеты у ВСУ были отличными. Я не знаю, кто их готовил, и кто ими командовал, но отработали они четко и точно. После подсчета потерь я вышел на связь с командиром.

– Шесть «двести», тридцать «триста». Половина из них тяжелые. Выносим на «Подвал».

– Как вообще обстановка?

– Шесть человек осталось на позиции из шестидесяти. Остальные занимаются выносом раненых. Готовимся принять бой.

– «Констебль», ты, судя по интонации, со мной прощаешься? – в своей манере, поддержал меня командир. – Эту позицию сдать нельзя!

– Хорошо. Будем держать. Буду докладывать по ходу пьесы.

Внутри действительно было такое ощущение, что это был мой последний день.

– Доклад каждые пятнадцать минут, – закончил командир.

Я по голосу слышал, что ему тяжело и тревожно. Верил ли он в то, что мы продержимся и не отступим? Я не знаю. После того, как ушла последняя группа эвакуации мы стали распределять сектора и готовиться к бою. Со мной на позиции остались: Рома «Абакан», Женя «Айболит», Артем «Вындин», «Викинг», «Дружба» и еще пару человек, которых я не мог распознать в темноте. «Дружба» был боеспособным и грамотным таджиком, у которого был ПНВ «Фортуна». Еще один «теплак» – тепловизор – был у Жени. Его нашел «Эрик», когда они брали первый блиндаж и принес сюда. Мы собрались и стали распределять сектора для обороны.

– Ну что? – задал я пространный и очень конкретный вопрос.

– Командир, мы с тобой, – за всех ответил Женя.

Остальные молча смотрели на меня и ждали моих приказов.

– Пацаны, для меня большая честь воевать с вами.

Мы стояли и смотрели друг на друга, понимая, что ситуация непростая, и мы можем погибнуть.

– Нам нужно занять круговую оборону. Собирайте все магазины, которые остались от убитых и раненых. Там, на бруствере, лежит пара человек. Заберите у них магазины и гранаты.

Они кивнули и молча разошлись по траншее, занимая огневые точки.

У нас оказалось тридцать автоматов, сотни три полных магазина к ним и большое количество гранат.

– «Дружба», ты держишь север. Наблюдай в теплак дорогу в сторону Бахмута и заправки, и, если поползут, стреляй. «Айболит», бери западное направление. Остальные рассредоточиваются между ними на расстоянии семи-восьми метров.

У меня с собой был блокнотик, в котором были записаны шесть телефонов. Я боялся, что он попадет в руки врагов и моим родным могут начать названивать, требуя выкуп. Или пришлют фото моего мертвого тела. Я достал его и несколько раз вслух проговорил телефон отца, чтобы запомнить. Достал зажигалку и, присев в траншее, поджег лист с телефонами. Я держал его и смотрел, как огонь пожирает бумагу, которая связывала меня с прошлым и с мирной жизнью.

– Мам, пап… Пока, – попрощался я вслух с родителями.

Огонь стал жечь пальцы. Я уронил остатки бумаги, которая догорела еще на подлете к земле. Я втер ее ботинком и пошел к ребятам. Гекатомба – жертва богу войны – была принесена, и теперь со мной не осталось ничего, чтобы хоть отдаленно напоминало о том, кем я был раньше.

Ночной бой

Глаза человека не приспособлены хорошо видеть в темноте. Когда нет возможности ориентироваться при помощи зрения, мозг начинает искать альтернативные способы получения информации.

В темноте слух невероятно обострился и стал улавливать малейшие шорохи. Я сидел в траншее, и мне постоянно казалось, что украинцы подползают к нам со всех сторон. Любой звук, который раздавался с их стороны, либо слышался как перешептывания на «ридной мови», либо как позвякивание оружия. Я очень сожалел, что мы не успели ничего заминировать, кроме кустов с севера запада. Если бы не «Дружба» и Женя, с их приборами, нам бы пришлось туго. Первая группа противника пыталась зайти с севера – со стороны посадки, которая находилась вдоль шоссе.

– Наблюдаю врага. Вижу, восемь силуэтов, – передал мне «Дружба». – Двигаются в нашу сторону. Что делаем, командир?

– Пацаны, в сторону севера нужно открыть плотный огонь «по-сомалийски». Выпускаем по три рожка в ту сторону.

Мы открыли огонь по противнику, и он откатился.

Примерно через полчаса был еще один накат. В этот раз они попробовали провести его практически с тыла: они каким-то образом пробрались и обошли нас полем, зайдя с юго-запада. Женя заметил движение, и мы, подпустив их на сорок метров, одновременно стали кидать туда гранаты. Враг отступил.

Периодически на связь выходил командир и, узнавая обстановку, подбадривал нас. За следующие два часа украинцы предприняли еще две попытки сблизиться, но мы пресекли их таким же способом. Ближе, чем на сорок метров подползти им не удавалось.