Штурм Берлина

Пусть наши советские дети узнают, как их отцы и старшие братья сражались в Берлине за нашу Родину, за нашего Сталина. Можно бы ещё много описать — и то, как наши «катюши» опалили небо на той стороне последнего канала и как рухнули стены больших зданий, откуда строчили немецкие пулемёты, но я очень разволновался, пишу от всего сердца и никогда ещё столько не писал.

Из дневников и писем. 23 апреля

Кто на лодке, а кто по разбитому мосту перебирался на ту сторону Тельтов-канала, чтобы скорей там зацепиться Поплыли и мы в лодке. Уже многие бойцы переправились на тот берег и забрасывали немецкие траншеи гранатами.

Выскочил и я из лодки и вижу у ног своих вырытый немцами окоп. Я прыгнул в этот окоп и прямо на немца попал. Я сижу на нём, а он руки кверху тянет и всё бормочет по-своему: «Русс солдат гут, Гитлер капут». Мне даже смешно стало.

— Конечно, капут, когда я уж сижу на тебе, — сказал я ему в ответ.

Гвардии рядовой А. ИЗМАН.

* * *

Мост через Тельтов-канал выдерживал 16 тонн, гаубица и трактор весят более 25 тонн. Дело рискованное, но медлить было нельзя.

Первым на переправу пошёл тракторист Авдеев. Брёвна и железные рельсы под тяжестью гнулись до самой воды. Вода хлестала выше настила на 20–25 сантиметров. Несмотря на это, полк быстро переправился на северный берег канала и с хода занял боевые порядки на том берегу. Через час после занятия боевых порядков орудия большой мощности были готовы к ведению огня по рейхстагу. Трудно было проложить связь с огневой позиции на наблюдательный пункт — вражеские снайперы и автоматчики, засевшие на крышах и чердаках, беспрерывно обстреливали улицу. Всё же старшие сержанты Демченко и Зайнулин и красноармеец Хидашели протянули провод.

10 часов 50 минут. Наводчик Соколов держится за шнур. Заряжающий Кутосевич, волнуясь, говорит:

— Неужели командир дивизиона опоздает передать команду, и мы последними откроем огонь по рейхстагу?

У телефонной трубки, почти не дыша, сидит старший по батарее. И вот она, наконец, долгожданная команда: «По сердцу фашистского логова — рейхстагу, дивизионом, шесть снарядов, огонь!» Один за другим полетели тяжёлые снаряды в сердце германского империализма.

Расчёты у орудий работают с утроенной энергией. На ходу, со снарядом в руках, красноармеец Панчук говорит красноармейцу Шелестуну:

— Вот тот день и та минута, за которые мы дрались четыре года.

Майор ЛАДЫНИН.

* * *

В 9.00 комсомольцы батальона Героя Советского Союза майора Алексеева прорвались к водонапорной башне, что у Силезского вокзала, и водрузили на её вышке знамя с надписью: «Слава Красной Армии!» Немцы, увидев на башне красное знамя, открыли по нему пулемётный и орудийный огонь. Два раза сбивали они знамя, но каждый раз знамя через пять минут снова появлялось на башне.

Младший лейтенант К. ГРОМОВ.

* * *

Наш полк занял помещение одной из крупнейших детских больниц Берлина. В глубоких подвалах здания мы нашли много больных детей, преимущественно ясельного возраста. Родители их в большинстве находятся там, где немецкие войска продолжают ещё своё бесцельное сопротивление. Линия фронта ещё проходит по улицам и площадям города. Вот уже несколько дней, как больные дети не получают никакого продовольствия, им грозила голодная смерть. Наш командир распорядился обеспечить детей провизией на ближайшие 2–3 недели. Директор больницы тотчас получил для своих питомцев рис, сахар, мясо, хлеб и даже четыре дойные коровы. Какой пассаж для зловещей геббельсовской пропаганды насчёт ужасов, которые русская армия якобы несёт немецкому населению! Растерянность и изумление медицинского персонала непередаваемы.

Гвардии капитан А. БРОНШТЕЙН.

* * *

Сегодня я ещё раз увидел, на что способны сыновья нашей Родины.

Мы получили приказ пробиться через сделанный немцами завал у перекрёстка. Первыми двинулись танки взвода гвардии лейтенанта Раткевича. За ним на расстоянии пятидесяти метров — мой взвод. Раткевич вёл огонь по автоматчикам и фаустникам противника. Вдруг я заметил, что в дом, напротив которого двигался взвод Раткевича, перебегают немцы, хотят пропустить нас и ударить с тыла.

Я приказал радисту сообщить обстановку командиру роты гвардии капитану Архангельскому, а сам открыл взводом огонь из всех видов оружия. Из окна подвала застрочил пулемёт по нашей пехоте. На танки посыпались фаустпатроны. Одна машина загорелась.

Двое из экипажа этой машины были убиты. Командир и один боец вылезли из танка окровавленные и обожжённые. В машине остался водитель гвардии старший сержант Анатолий Иванов. Выглянув из люка, он воскликнул: «За Родину! За Сталина!!!» и помчался на пылающем танке прямо на завал. На наших глазах произошёл страшный взрыв. Танк взорвался, вероятно, на мине, у самого завала.