Штурм Дюльбера

Портье с удивлением повернул голову, и Лидочка поняла, что он более всего похож на кондора или грифа с картинки из папиного Брэма. Голова голая, костяной желтый клюв и жабо вокруг тонкой шеи — шарф, замотанный, видимо, от простуды.

— Если так будет продолжаться, — закричала Лидочка, полагая, что говорит внушительно и негромко, — я тут же иду в полицию! Что это такое?

— А что такое? — спросил заинтересованно портье. — Я ничего не слышал.

— Полиция! — сказал лохматый мужчина в синих очках, спустившись по главной лестнице и подходя к стойке. — Полиция сама скоро будет в тюрьме, а пока что она прячется по домам. Власти, должен вам сказать, больше нет. Никакой власти! Каждый — сам власть! Наступили времена апокалипсиса, о которых наша партия предупреждала. А вы, девушка, возьмите платок и промокните кровь.

Откинув полу шинели, мужчина вытащил чистый платок и протянул Лидочке.

— Эта девица, — пояснил он, обернувшись к портье, — пыталась меня забодать. Я возмущен до глубины души!

Лидочка приложила платок ко лбу. Она посмотрела — на платке была кровь, немного, но была.

— Как только вас отпускают папа и мама, — проворчал мужчина. — Смочите платок водой. Георгий Львович (это относилось к портье), пропустите ребенка за стойку, пускай она возьмет графин.

— Я сам, — сказал портье, — разрешите платочек.

Лидочка покорно отдала платок.

— А вы отбываете, мосье Мученик? — спросил портье у старика.

— Тише, я здесь инкогнито, — театрально прошептал мужчина. — Я секретно проверял нашу организацию. Меня не должны узнать.

— Если вы думаете, кто-нибудь поверит тому, что вы солдат, — сказал портье, — то глубоко ошибаетесь.

— Я не солдат, а бывший солдат, — ответил Мученик. — Не ездить же мне в такие дни в собственной бобровой шубе?

Покачиваясь и стараясь при том делать вид, что совсем не пьян, по главной лестнице спускался широкоплечий военлет с рукой на черной перевязи.

— Глоток воздуха! — воскликнул он театрально, обернувшись к портье. — Желаю здравствовать!

Лидочка узнала голос и хотела спрятаться за лохматого. Но военлет не обратил на нее внимания, а Мученик спросил:

— Что вам надо?

— Господин Васильев, — сказал портье, — в одиннадцать я запираю двери!

— Еще чего не хватало! Это гостиница, а не приют благородных девиц!

— Такие времена, — сказал мужчина в синих очках, — такие нравы.

— Вот и отлично, — сказал Васильев. — Тогда вы, господин Мученик, дадите мне триста рублей. А я вас не застрелю.

— Погуляйте, — сказал Мученик, — проветритесь. Я не знаю никакого Мученика. У меня чистые документы на Иванова.

Васильев выругался и хлопнул дверью, выходя на улицу.

Лидочка отошла к зеркалу, рассматривая себя критически и чуть ли не враждебно. Она ожидала, пока портье освободится. Тот почувствовал, что Лидочка ждет, и спросил:

— Что еще, мадемуазель?

— Я прошу вас перевести меня в другую комнату.

— Это еще почему? Разве ваша плоха? Раньше никто не жаловался.

— Ко мне ломились — вон тот господин, он врывался ко мне и угрожал, что высадит дверь.

— Это ошибка, — сказал портье. — Он не вас искал, клянусь честью, не вас. Пока он был в Петрограде, его пассия Фурсова уехала с одним земгусаром. Честное слово. — И портье засмеялся высоким тихим смехом, глядя на Мученика, который должен был знать, почему это воспоминание так забавно.

— Первым делом, как доберусь до Севастополя, поставлю там вопрос о милиции… — сказал Мученик. — Как во Французской республике.

— Не спешите, — сказал портье. — Во Французской республике тоже начали «Марсельезой», а кончили гильотиной.

— Гильотина порой не мешает, — решительно заявил Мученик.

— Как бы не добрались до евреев, — сказал портье.

— Кстати, о девушке, — улыбнулся Мученик, которому замечание портье было неприятно. — Я бы на вашем месте пошел навстречу ее желанию. Не дай Бог, ваш Васильев сломает дверь. Ночью он не станет разбираться, та ли это женщина или иная.

— Хорошо, — не стал спорить портье. — Переходите в соседний. Хотя я не гарантирую, что Васильев не станет стучать и туда.

— Спасибо. — Лидочка вернулась к стойке и поменяла ключ. — Я должна вам доплатить?

— Бог с вами, — отмахнулся портье. — Вещи перенести? Ах да, вы же путешествуете налегке!

Разумеется, Лидочка меняла номер не из-за Васильева. Ее больше волновал второй человек, тот, кто обыскивал ее номер и наверняка вернется.

* * *

Новый номер тоже выходил во двор, но под окном были кусты и зелень.

Теперь, когда Лидочке было уже не так страшно, она спокойно разложила на столе свои вещи, пересчитала деньги и задвинула сумку под кровать. Потом уселась в низкое кресло под торшером и пожалела, что у нее нет с собой книжки для чтения. Она чуть было не отважилась попросить книгу у портье, но часы показывали половину одиннадцатого — может быть, грабитель уже подбирается к старой комнате…

Когда Лидочка проснулась, было совсем темно и тихо.

Так тихо, что из соседней комнаты был слышен каждый осторожный шаг. Лидочка вскочила — она сразу вспомнила, почему сидит одетая в кресле.