Штурм

Прошло не менее четверти часа, прежде чем хозяева лагеря исполнились решимости и стали обсуждать друг с другом удивительное ночное явление. Их речь была груба, немногословна и бедна на интонации, но в целом ее смысл не представлял особой загадки. Они не желали возобновлять ужин, не выяснив, что же их напугало и продолжало пугать, хотя и не так сильно, как поначалу.

Двое сарматов засунули за пояса мечи, взяли наперевес копья и двинулись к невысокой скале, с вершины которой исходил неведомый свет. Их приятели крались позади них с луками наготове, озираясь в поисках затаившейся угрозы, о которой они ни на миг не забывали. В таком порядке все четверо и достигли скалы, где столкнулись с новым затруднением. Разглядеть снизу источник света было невозможно. Чтобы добраться до него, кому-то предстояло вскарабкаться наверх, что являло собой трудную задачу. Свечение было слишком слабым и не могло осветить скалолазу путь, а зажигать огонь сарматы все еще опасались.

После недолгого замешательства среди них все же нашелся смельчак, отважившийся преодолеть крутой склон высотой в полудюжину метров. Отставив копье, он взял в зубы нож и пополз к вершине, цепляясь за выступы. Получалось это у него не слишком проворно, но кое-какой опыт в этом деле он имел. И, подбадриваемый снизу приятелями, приближался к цели хоть и медленно, но уверенно.

Теоретически дикари могли сбить пакаль выстрелом из лука, но Кальтер все рассчитал правильно. Суеверные люди никогда так не поступят из-за боязни прогневить незнакомые им силы. Равно как не могли они проигнорировать загадочные явления и знаки – а вдруг боги или духи сочтут их невнимание к себе неуважительным и опять-таки прогневаются? Сарматы считали своим долгом разузнать правду как можно осторожней и деликатней во избежание нечаянного конфликта с потусторонними силами. А если правда так и останется тайной, значит, им предстояло срочно провести ритуал задабривания собственных богов – на всякий случай, для перестраховки. И только после этого возвращаться к прерванным делам.

Сквозняк доставил пакаль на вершину скалы без особых затруднений. И, выставив его так, чтобы он был виден из сарматского лагеря, затаился рядом с ним в ожидании дальнейшего развития событий. Для Кальтера места на той скале уже не нашлось, но он туда и не стремился. В его задачу входило оказаться у врага в тылу с Серегиным мушкетоном и в урочное время открыть огонь.

Не сказать, что такая диспозиция была удачной. Но с учетом посеянного среди противников страха у напарников был шанс разыграть схватку по своему сценарию. Что вряд ли им удалось бы, напади они на сарматов, когда те ужинали. Подкрасться к лагерю совсем близко у них не вышло бы. А стреляя издали, они рисковали промахнуться – особенно Кальтер со своим луком – и очутиться вдвоем против четверых головорезов с копьями и мечами. И лишь заманив их хитростью в засаду и разобщив, Куприянов и Серега могли отыграть у них преимущество и разгромить эту шайку ценой наименьших усилий. И, как хотелось надеяться, без потерь со своей стороны.

Какого-то особого сигнала для атаки у напарников не было. Сквозняку предстояло ее начать, а Кальтеру – продолжить. Вот и все. Первый Серегин удар и должен был послужить отмашкой к действию. А уж Кальтер не проворонит этот удар даже с закрытыми глазами, поскольку без шума здесь не обойдется.

Едва голова сармата показалась над верхним краем склона, как Сквозняк схватил пакаль и бросил его вниз – к ногам приятелей скалолаза. Тот, естественно, заметил вскочившую перед ним фигуру, но это уже не имело для Сереги значения. Не успел еще скалолаз заорать и поднять тревогу, как его голова была разрублена напополам абордажным тесаком, который Сквозняк держал наготове.

Мертвец упал сразу же вслед за пакалем, и топчущиеся на земле сарматы шарахнулись в испуге от подножия скалы. А затем шарахнулись влево, потому что справа от них сверкнула вспышка и грянул гром. После чего один из лучников был отброшен назад и распластался навзничь, а другой выронил лук и, упав на колени, заорал от боли.

Мушкетон не подвел. Кальтер старался, чтобы сноп картечи накрыл всех троих противников. Однако в итоге перед ним оказались один мертвый, один раненый и один вполне боеспособный вояка. Последний явно не пострадал, но был дезориентирован разразившейся вакханалией. Когда Куприянов отбросил разряженную пушку, этот сармат все еще стоял, выставив перед собой копье, и пытался понять, что происходит. И лежащий рядом с ним жуткий светящийся пакаль уж точно не вносил в его мысли ясность.

Надо отдать ему должное, колебался он недолго. Завидев в кустах шевеление, сармат тут же отринул сомнения и, издав воинственный клич, замахнулся копьем. С такого расстояния он ни за что не промахнулся бы. И не отпрыгни Кальтер в сторону, враг точно пригвоздил бы его к земле.