Штурман дальнего плавания

— Как? Это еще ниже? — и обескураженный пассажир спускается дальше вниз, путаясь в лабиринте коридоров. Каюта найдена, но как она не похожа на только что виденные в первом классе! Фанерные стены каюты выкрашены в белый цвет. У одной из них расположены одна над другой две деревянные койки с пружинными матрацами, перед которыми лежит маленький дешевый коврик. В углу стоит шкаф, напротив — фарфоровая раковина с теплой и холодной водой. В потолок вделан матовый плафон — единственное освещение каюты. Два складных стула дополняют обстановку.

Салоны третьего класса, так же как и каюты, резко отличаются от салонов первого класса. Они тесны и малоуютны. В музыкальном салоне стоит потрепанное пианино, несколько десятков стульев и мягких кресел, два дивана и три столика для писания писем. Вот и все его убранство.

Развлечений для третьего класса тоже не очень много. Вечером можно потанцевать или поиграть в лото, можно часами накидывать веревочные кольца на вделанный в доску деревянный шест. Пассажиры пишут бесконечное количество открыток с изображением «Джорджика», которые сотнями лежат на всех столах во всех салонах. За них не надо платить — это реклама компании.

Но трудно отдохнуть и в этих помещениях. Слишком малы они, и слишком много в них бывает народу. Мешают и ребятишки. Они бегают, барабанят на пианино, пристают к родителям. Им скучно, им некуда деваться; для них не построили детского городка с пряничным домиком, населенным чудесными куклами.

— Ну а наши помещения не стоит смотреть. Хвастаться нечем. Да и времени осталось мало. Следующий раз, если встретимся, покажем вам все остальное, — говорит Джеф Браун, когда мы заканчиваем беглый осмотр судна. Тепло прощаемся. Обещаем писать друг другу и сходим с борта. Решаем остаться на причале и посмотреть, как будет отходить «Джорджнк».

Скоро последний свисток напоминает о минуте отхода гиганта в море.

Платки белыми птицами реют над толпой пассажиров. С борта «Джорджика» летят ленты серпантина. Их ловят провожающие на пристани.

Вот могучий рев «Джорджика» заглушил людском шум. Быстро убраны широкие сходни. На носу и корме теплохода поползли наверх тяжелые змеи швартовых концов.

«Джорджик» стал медленно отходить от набережной. И только цветные легкие ленты серпантина связывают морской гигант с гранитной причальной стенкой порта. Но вот и серпантин рвется. Развернувшись, «Джорджик» стал удаляться быстрее. Поворот. Большой портовый склад начал закрывать теплоход. Ветер поднял легкую рябь, залитую солнцем. «Джорджик» взял курс на Америку, на Нью-Йорк.

Постояв еще несколько минут на причале, мы идем на «Гдов». Завтра, если не будет дождя, продолжат выгрузку. Очень хочется скорее покинуть Глазго с его неуютными серыми улицами.

Но мы простояли в Глазго долго. Все время шли дожди. Только к концу недели проглянуло солнышко, и сразу повеселел город. Он стал выглядеть совсем не таким мрачным, каким показался нам при первом знакомстве. Быстро закончили выгрузку и погрузку, и наконец «Гдов» снялся на последний для нас английский порт — Фальмут.

Там нам нужно получить буксир, продовольствие и навигационные пособия.

3

Подходим к Фальмуту. Красивые зеленые берега окаймляют бухту. Навстречу к «Гдову» мчится из залива маленький катер. Это идет лоцман. Катер подходит к спущенному за борт штормтрапу. Толстый пожилой лоцман перелезает через фальшборт и поднимается на мостик.

— Здравствуйте, капитан. Привезли нам хорошую погоду. Прямо руль! Малый вперед! — командует он.

Пароход медленно идет по заливу. Теперь хорошо видны улицы вилл, утопающих в зелени. Сюда, на самый юг Англии, приезжают отдыхать. Слева — порт. Он невзрачный и маленький. Одиноко стоят у причалов несколько танкеров. Движения никакого. Мы проходим далеко в глубь залива и на рейде отдаем якорь.

— Ну вот, закончился самый короткий этап нашего плавания. Постоим денек и дальше двинем, — говорит капитан.

К борту «Гдова» подошел просторный бот. В нем один человек. Это старик «ботман» (перевозчик). Он поднимается на палубу и с любопытством оглядывает судно, потом снимает шапку и обращается к старшему помощнику:

— Чиф, разрешите, пока ваши ребята не готовы к съезду на берег, посмотреть, как живут матросы?

В его словах я чувствую иронию. Ну что ж, у насесть что показать.

— Филиппенко! Проводи старика и покажи ему помещение, — разрешает Алексей Алексеевич.

Минут через десять ботман выходит из столовой. На лице его восхищение.

— О! Блестяще, удивительно! Я никогда не видел ничего подобного! Знаете, ведь я плавал на парусниках и знаю, что такое тесный и душный кубрик, да еще клопы… Нет, у вас великолепно, — не может успокоиться старик.

— Поехали, готовы!