ShturmBahmuta_2024

- Доктор, что ты кричишь? Мы ребятам рассказываем о том, как дела обстоят, а ты орешь, как подорванный.

- Предупреждаю в последний раз, - строго и по слогам сказал доктор, - ещё раз вас тут застану - выпишу! Поедете обратно недолеченными.

- Ясно, ясно... - раненые стали собирать еду и пошли на улицу.

Доктор повернулся к нам:

- Все, что они говорят, можно поделить на сто двадцать пять. Они тут гасятся, чтобы время контракта шло быстрее. Раны свои расковыривают.

- Каким образом? - удивился я.

- Это не самострелы. Они не дебилы, чтобы стрелять в себя и подставляться под «вышку». Как бы вам объяснить? Допустим, идет обстрел. Он руку из окопа вытаскивает и ему осколками попадает по руке. И все! Он «трех-сотый». Идет на эвакуацию. Их задача пропетлять тут полгода. На фене это называется «замастыриться» и «съехать на больничку».

Я испытывал смешанные чувства по отношению к происходящему. Бойцы из моей группы тоже смотрели на доктора с выпученными глазами. С одной стороны, не было повода не верить доктору, но это звучало неправдоподобно и дико. Я впервые столкнулся с бойцами ЧВК, которые были привлечены к боевым действиям из мест лишения свободы. Мои фантазии об элитном подразделении подверглись очередному штурму суровой реальности. Доктор попрощался с нами, пожелал всего хорошего и ушел.

- «Констебль», как думаешь, кому из них можно верить? - спросил у меня «Роджер» - парень, приехавший вместе со мной.

- Себе. Попадем туда и все узнаем. По моему опыту, всегда находятся «герои». Те, кто любит рассказывать красивые байки о войне. Люди, которые реально были в аду и реально воевали, чаще всего скромно молчат или рассказывают без лишнего пафоса и драматизма. Слова «пафос» и «драматизм» тебе понятны? - уточнил я раздраженно.

- Да, понятны.

Я понимал, что мужики не виноваты. Им просто было страшно, и они хотели знать, как там всё устроено. Я и сам хотел это знать и надеялся, что это моя первая и последняя встреча с зеками.

- Но одно я знаю точно. Тех, кто нагоняет жути, то есть драматизирует события, слушать не нужно. Ясно же, что этот тип - пиздобол, и просто хотел схавать ваши пайки. А вы и уши развесили.

Наступил вечер. Спать не хотелось. Послонявшись по зданию, я решил пройтись по территории базы. Обойдя основное здание, я увидел водоем. На берегу горел костер, у которого сидело человек десять воинов. Половина были из нашего подразделения. Среди них я увидел «Старого». Я не хотел идти туда, боясь опять столкнуться с «героями», но «Старый» стал мне махать рукой и звать к костру. Отказаться было неудобно, да и делать мне было особо нечего, и я пошёл к ним. Оказавшись у костра, я был приятно удивлен тому, что эти ребята рассказывали вполне адекватные вещи.

- Бои идут тяжелые, потому что украинцы воюют хорошо. Вооружения у них много. Экипировка отличная. Мы чисто на «духовке» их гасим, - рассказывал молодой пацан с забинтованной рукой. - Но воевать можно. Главное не ждать чего-то сверхъестественного. Так не объяснить. Одно скажу. В городе легче воевать, чем в полях. Но тут уж, куда пошлют.

Эти ребята мне понравились больше. Несмотря на ощущение всеобщей жалости к себе, тут чувствовался дух мужества и преобладание уверенности над страхом.

«Страх и тревога - неприятные эмоции, но именно они сохраняют нашу жизнь. Это те чувства, благодаря которым наши далекие предки смогли выжить и придумать огромное количество стратегий выживания. При возникновении опасности или угрозы в кровь поступает огромное количество адреналина и сахара, который мобилизует ресурсы организма и запускает реакции «беги!», «замри!» или «бей!». Чтобы переработать выброс адреналина и убрать напряжение в мышцах, человек вынужден начать действовать: убегать или защищаться. Хуже всего, когда его парализует, и энергия стресса застывает и не перерабатывается. Человек старается подавить ее, и она уходит в тело. Так формируется ПТСР - посттравматическая стрессовая реакция. В зависимости от выработанной с детства схемы, запускается одно их трех типов поведений. Помимо этого, тревога помогает зафиксировать опыт опасности и ее преодоления» - я с удивлением отметил, что хорошо помню материал курса о помощи в кризисных ситуациях, который десятки раз читал пациентам и продолжил вспоминать лекцию про важность и необходимость тревоги. Понимания того, что наличие страха не делает меня трусом успокаивало.

В нашей подготовке сильно не хватало психологического образования. Вы можете выучить человека всем приемам тактического боя, объяснить ему, как устроено оружие, но, если он не понимает, как устроена психика, эти знания окажутся бессмысленными, когда первый снаряд разорвется рядом и его парализует ужас.

- А вы тоже из зеков?

- Да, мы «Кашники». У нас жетоны с буквой «К», - он вытащил свой жетон и показал его нам. - А у вас с «В», наверное?

Мы инстинктивно стали доставать свои жетоны и рассматривать буквы, выбитые на них:

- Действительно.

- Мы с лета тут воюем. Контракт полгода и полная амнистия.

- А откуда?