ShturmBahmuta_2024

В бою мы стреляли больше на подавление, чтобы испугать противника и подобраться к нему на расстояние броска гранаты. Прицельно стрелять получалось, только когда находишься в засаде. Когда всем все понятно, и вся местность поделена на сектора обстрела. Когда в твоем секторе появляется противник, ты прицельно бьешь по нему. В условиях боя приходится стрелять навскидку - целиться нет времени. И тут уже куда попадет. Обычно, когда мне удавалось стрелять прицельно, я стрелял в район паха. Моя задача была нанести врагу максимальный урон. Попадая в грудь, ты можешь убить или только травмировать противника. Пах - это стопроцентное поражение и выведение противника из строя.

- Держи, «Констебль».

«Мажор» протянул мне документы, телефон и реплику финки войск «СС», только с украинским трезубцем вместо свастики.

- Еще там есть что-то?

- Кровь. Две дорожки. Одна темная, а вторая алая.

- Венозная и артериальная. Тот, у которого алая кровь текла, возможно, тоже «двести».

Я подошел к голубятне и увидел мертвых птиц. Семь белых голубей лежали вокруг голубятни в разных позах. Кровь уже запеклась на их распотрошенных перьях. Я собрал их одного за другим и похоронил в воронке, которая была во дворе. Где-то рядом шли артиллерийские дуэли, раздавались взрывы и били минометы, но я не обращал на это большого внимание. Птиц, в отличие от врагов, было жалко, как и всех невинно погибших людей и животных на этой войне.

Храни дисциплину, и дисциплина сохранит тебя

Дом, в котором мы оборонялись с «Каркасом» всю ночь, был ухоженным и практически целым, за исключением пробитой крыши в одной из трех комнат. В доме совершенно не было женских вещей, и я предположил, что здесь жил одинокий самостоятельный мужчина преклонного возраста, судя по старым советским комнатам и отделке еще времен Советского Союза. По тщательно убранному огороду было видно, что хозяин готовился к зиме. В каждом метре этого участка отражались его личность и его характер. Это и была его Родина. В доме было много книг, которые были напечатаны в СССР. Серия книг «ЖЗЛ», десяток томов Герберта Уэллса в синем переплете и книги по уходу за голубями. Я смотрел на то, как тут все чисто и просто устроено, и мне было грустно, как было грустно в Попасной, когда я ходил по квартирам в пятиэтажке, в которой мы жили. Здесь жил человек, и теперь от этой жизни не осталось ничего. Дом по улице Садовая 264 навсегда останется местом гибели трех наших бойцов, включая моего друга Артема, и двух украинских пограничников, приехавших сюда из Ивано -Франковска. Я попросил пацанов прикрыть их тела, и они накрыли их старыми советскими коврами, которые висели на стенах в каждом советском доме. Их документы с телефонами я передал с группой эвакуации в штаб.

Утром ко мне со своей позиции пришел в гости «Каркас», и мы сели разговаривать и пить кофе с сигаретами. Ничего так не сближает людей на войне, как совместно пережитый бой, в котором твоя жизнь зависит от того, кто рядом. Я рассказал ему что-то про себя, он мне рассказал, что он из закрытого города в Нижегородской области.

- Как он так погиб? - еще раз как бы самому себе задал вопрос «Каркас».

- Да очень просто: расслабились. Фишкари на расслабоне, остальные гасятся по подвалам. Заходи да закидывай их гранатами. Иллюзия тыловой позиции.

Мы помолчали, попивая кофе, почтив этим молчанием память Темы. Вроде бы ничего необычного, за исключением того, что мы были в Бахмуте и в трехстах метрах отсюда по-прежнему шли жесткие кинжальные бои. Командир прислал в штаб «Птицу», и мы с «Каркасом» выдвинулись в его сторону, чтобы отчитаться о ночном инциденте.

- С каждым погибшим из тех, кто приехал с тобой из Молькино, твои шансы тоже уменьшаются? - суеверно зашептал в голове вояка. - Остался ты да Леха.

- Тебе просто горько, что погиб твой хороший приятель, -сказал, сев в свое кресло, психолог. - Ты же знаешь, что процесс проживания утраты занимает какое-то время. Тебе нужно позлиться, чтобы продвинуться дальше к принятию.

- От судьбы не уйдешь.

- Ты просто не хочешь принять, что в мире есть неопределенность и нет никакого заранее известного плана.

Спор этот был давним и обычно ничем не заканчивался. В этот раз он оборвался в голове так же внезапно, как и начался. Я стал считать тех, кто погиб, и тех, кто выжил на сегодняшний день, и, к своей радости, понял, что вторых больше в два раза. Но с каждым, кто уходил, рвалась невидимая ниточка, которая держала меня на связи с прошлой мирной жизнью. Эти люди и наши совместные воспоминания не позволяли мне окончательно погрузиться в войну и стать тем, кем я не собирался становится.

- В городе все-таки воевать удобнее, - видимо, устав идти молча, сказал «Каркас».

- Согласен. Тут проще определять и сектора, и направление. И ориентиров миллион, - поддержал я беседу. - Вчера вот попали мы в полуокружение, и я точно передал, где мы. А в полях поди найди ориентиры. Все елки одинаковые!

Я вспомнил случай с «Цылей» и улыбнулся и стал рассказывать его «Каркасу».