ShturmBahmuta_2024

«Зеф» принес трофеи, и украинский «Журнал контролю за станом облжу особового складу» - журнал учета личного состава, в котором была внесена последняя запись от «29 лктопада 2022 piKa»: «кулэмэтник Мыкола Звынчук загынув смэртью гэроя». Все погибшие в боях с нами были из Галиции, так называемой Западной Украины: Львова, Тернополя и Ивано-Франковска. Это были наиболее идеологически прокаченные ребята, которые и в СССР не считали себя частью нашей страны. Девизы: «Воля, або смэрть!», «Слава нации!», «Слава Украине - Героям Слава!» - которыми они руководствовались были девизами националистов времен Великой Отечественной. И эта идеология стала идеологией Украины, которой было необходимо из разрозненных областей вырастить единую нацию и государство.

Тушенка, которую передал мне Женя из украинского пайка была божественной. Семьсот граммов чистого мяса. Но еще более вкусным, чем тушенка, был гороховый суп - пища богов для окопных жителей.

«Джура, оценил бы качество еды», - вспомнил я его улыбающееся лицо.

В семнадцать тридцать командир вызвал меня в штаб. Дорога туда занимала чуть больше часа. Оставив за себя «Абакана», который должен был руководить от моего имени бойцами по рации, я выдвинулся в путь - шесть километров дороги, которая отлично простреливалась из минометов и пробрасывалась ВОГами с украинских «птичек». Именно по ней вчера бегали группы эвакуации, перетаскивая наших «трехсотых», а обратно несли БК, воду и еду. Шесть километров туда с грузом и шесть километров обратно. И так всю ночь. Я шел и мысленно отмечал те места, которые были наиболее опасны, и сразу намечал альтернативные пути продвижения.

По дороге я увидел много брошенных пайков и цинков с патронами. С одной стороны, меня это разозлило, с другой -было понятно, что не все выдерживали физической нагрузки и поэтому «теряли» часть груза, которого ждали на передке.

Я пришел в штаб, который находился в маленьком с виду сильно разбитом домике. Внутри было достаточно уютно. Две станции, одна для связи с нами, вторая - с вышестоящим руководством, розетки для зарядки аккумуляторов и печка. Когда я вошел, там находился наш командир - «Крапива», командир артиллеристов - «Сазан», «Птица» и незнакомые люди, которые занимались хозяйственной деятельностью в Зайцево. Они, как мне показалось, молча смотрели на меня, как на внезапно ожившее приведение, которое вчера погибло, а сегодня по непонятной причине восстало из гроба и явилось как тень отца Гамлета требовать возмездия и справедливости. Мы молча поздоровались, кивнув друг другу. Командир заговорил первым и разрядил возникшее напряжение

- Ну что? Не пожалел еще, что поехал?

- Нет, - просто ответил я.

- Добро пожаловать в штурмовики.

Он выглянул в дверь:

- Еда осталась еще? Тащи сюда суп и второе!

Он посмотрел на меня:

- Садись.

Пока я ел, мы продуктивно поговорили о дальнейшей работе. Я высказывал свое мнение, а он внимательно слушал и говорил, что мы будем делать дальше. Он был «воякой» -профессиональным военным с большим опытом боевых действий за плечами. Здесь, как и в Чечне, я обращался к командиру на ты, без лишних барьеров и ощущения его превосходства. В ЧВК не было званий. Здесь были должности. Если ты соответствовал своей, тебе давали возможность расти дальше. А если ты не тянул, тебя убирали, передавая должность тому, кто лучше. ЧВК «Вагнер» предлагал простую и понятную схему немедленной кармы.

- Если ты все понял, то отлично.

Он еще раз внимательно посмотрел на меня.

- Я на часок отлучусь. Иди поспи пока, а через час дам тебе пополнение, и можешь выдвигаться. Или дождаться утра.

- Такое дело. Когда шел сюда, видел на дороге много всего полезного... - я рассказал ему о том, что видел.

- Точно? - покраснев от ярости, спросил он. - Мне доложили, что там трудно передвигаться, потому что все усыпано противопехотными минами - «лепестками». Встречались?

- Ни одного не видел. Только брошенные пайки и цинки с патронами.

Командир, ругаясь матом, высказал свое мнение по этому поводу и сказал, что разберется с главным по доставке.

Я узнал, что на складе находится Адик «Сезам» и пошел искать его. Он со своими подручными привез на «мотолыге» БК и провизию.

- Здравствуй, командир! - радостно воскликнул он, увидев меня.

- Привет, дружище.

Я пожал его крепкую руку.

- «Моряк» «двести».

Я был рад его видеть, и, в то же время, мне было грустно. Я протянул ему футляр с очками, на котором был нарисован якорь и написано «Моряк». Он молча взял у меня футляр и вздохнул. Комок непереваренных и непрожитых чувств внезапно подкатил к горлу, и слезы невольно выступили на глазах. Я подавил их, сделав вид что в глаз попала соринка. Адик все понял и замолчал. Было видно, что ему тоже не по себе.

- Мы же с одного отряда. Вместе сидели и дружили. Что я сестре его скажу? - проговорил «Сезам».

Мы помолчали. Нам тяжело было говорить на отвлеченные темы, но говорить о «Моряке» было еще тяжелее.

- Что там у тебя? - вдруг спросил я.

- Пока обустраиваюсь. Дали пару человек мне. За «двухсотыми» и «трехсотыми» езжу.