«Штурмфогель» без свастики

Понемногу распутывая, казалось бы, безнадежное дело, Зейц пришел к выводу, что рация была похищена в полдень, когда механики уходили на обед, а посты часовых на день вообще снимались. Похититель, видно, хорошо знал эти порядки. Он проник к аэродрому через лес, прополз по густой траве к «юнкерсу» и унес радиостанцию.

«Это был кто-то посторонний, — решил Зейц. — Кто же? Дорого бы я заплатил тому, кто сработал так чисто. Он, наверное, не нужен сам себе так, как нужен мне…»

5

В доме тихо и пусто. Профессор остался в Аугсбурге. Эрика уехала в Мюнхен. Ютта осторожно прошла к себе в комнату. Поставила чемодан и буквально упала на диван. От тяжести болели руки, ныла спина. Медленно, метр за метром, она обследовала свою комнату. Ну что ж, все ясно. Передатчик удобнее всего разместить в нише за комодом. Антенну надо протянуть под обоями и через дымоход камина вывести на крышу Все сделает Эрих.

В чемодане детали передатчика и приемника были обернуты в бумагу. Эрих потрудился.

…В три часа ночи Ютта надела наушники и включила передатчик. Тихо засветились красноватые огоньки лампочек. Худенькая, прозрачная рука легла на телеграфный ключ и отстучала адрес. Это были просто кодовые числа и буквы. Но тот, кто в этот момент дежурил у приемника, настроенного на единственную, известную только двум радистам волну, понял, что эти обыкновенные числа и буквы обращены к нему. Он быстро отстучал ответ — готов перейти на прием.

«Крустх. 81735. 31148. 79863. 10154…»

— стремительные точки-тире полетели в эфир, побеждая пространство, расчищая себе дорогу через хаос звуков и волн.

" От Марта Директору. Выхожу на связь. Мессершмитт усиленно работает над созданием реактивных самолетов. Основные бомбардировщики люфтваффе: «Хейнкель-111» и «Юнкере-88». Данные — два мотора по 1400 л. с., взлетный вес 14 тонн, экипаж — 4 человека, скорость — 400-450 км/час, бомбовый груз — 2-3 тонны, дальность полета — 3-4 тысячи километров. Об остальных типах самолетов сообщу дополнительно. После налета дальних бомбардировщиков на Берлин вводится световая маскировка. Ложные огни сооружаются в 30 километрах северо-восточней. Жду указаний. Март ".

6

Эвальд фон Регенбах долго стоял, посвистывая, у карты Европы, истыканной флажками свернутых и развернутых фронтов. Флажки подбирались к правому краю карты. Он достал сводку, переколол несколько булавок. Одна воткнулась в черный кружочек, наименованный Смоленском. Ниточкой Эви смерил расстояние до Москвы. Засвистел погромче. На этот раз марш из «Гибели богов».

Постучав, вошел Коссовски.

У Коссовски лихорадочно горели глаза, на лбу выступила испарина. Когда капитан вытирал лоб тыльной стороной ладони, алый шрам на виске напрягался, как стрела в арбалете.

— Вы больны, Зигфрид, и перегружаете себя работой. Так нельзя. Посидите дома, полечитесь, — сказал Регенбах.

— В такое время? Мы на пороге величайших событий.

— У вас жар, Зигфрид. Вы на пороге госпиталя. Поверьте, фельдмаршал фон Бок возьмет Москву и без вас.

— Я прошу оставить меня на службе. Коссовски вызывающе стоял по стойке «смирно». Регенбах подошел к нему, подвел к креслу, усадил:

— Как хотите. Тогда у меня есть для вас небольшой подарок. Маленькая, очень маленькая подпольная радиостанция в Аугсбурге. Аугсбург ведь по вашей части? Коньяк у Мессершмитта пьете? Отрабатывайте.

Регенбах достал из сейфа бутылку, налил две рюмки, пододвинул одну Коссовски. Тот выпил залпом. Регенбах лишь пригубил.

— Я только что от Геринга. Он собирал нас по поводу «Роте капеллы».[14] Гитлер в ярости. Требует самых экстренных мер. От функабвера[15] докладывал генерал Тиле. В августе они засекли еще полтора десятка передатчиков. В том числе в Аугсбурге. Но основные центры передач — Берлин и Брюссель. Поэтому на периферию мониторов не дадут. Искать придется вслепую. Гестапо отдало распоряжение искать по своим каналам. Но вам придется подключиться. Во всяком случае, рапорт с нашими соображениями надо представить немедленно. Есть вопросы?

— Выявлен характер сообщений?

— Ни черта они не выявили. Всю техническую документацию получите у капитана Флике из функабвера. Еще что?

— Больше вопросов не имею.

— А у меня есть один. Этот Зейц, эсэсовец, — вы ведь, кажется, с ним работали?

— Да, в Испании.

— Вот-вот. Так что он там делал?

— Это было не очень опрятное задание. Не хочется вспоминать. Поверьте, я имел к этому косвенное отношение.

— Не чистоплюйствуйте.

— Зейцу было поручено организовать контрабандный вывоз валюты.

— Да, хорошенькое дельце. И он преуспел?

— Сначала у него не ладилось. Чуть было не влип в историю. Но выпутался. Ему удалось отправить в Германию довольно крупную сумму.

— Через вас?

— Через меня.

— Вам не кажется подозрительным, что этот Вайдеман снова работает с Зейцем?

— Вайдеман, безусловно, очень порядочный парень.

— Редкая характеристика в ваших устах… Ну, все.

Коссовски направился к двери, но, сделав два шага, обернулся и медленно, как будто преодолевая боль, спросил:

— Я слышал, вас вызывал Удет, Это секрет?