«Штурмфогель» без свастики

— Да, вы правы, капитан. — Регенбах отошел к окну и долго стоял, глядя на низкое берлинское небо.

4

В Берлине Пихт заканчивал свои последние дела. Канительно и трудно промчались те дни. Среди сослуживцев нашлось немало таких, кто с удовольствием соглашался выпить одну-другую рюмку с бывшим адъютантом генерал-директора Удета. Пихт написал рапорт с просьбой отправить его на фронт. Начальник канцелярии рейхсмаршала генерал-майор люфтваффе Димент, с кем Пихт не раз проводил время в обществе с Улетом, без обиняков заявил:

— На фронте пока вам нечего делать. Оставайтесь в штабе.

— Мне не хотелось бы, господин генерал… Здесь все стены напоминают об Удете.

Димент подумал и сказал:

— Пожалуй, вы правы. Но согласитесь, Пауль, война с русскими гораздо тяжелей испанской войны. Гораздо!

— Я готов воевать. — Пихт выпрямился. Димент развел руками и посмотрел на Пихта, как любящий отец на шалуна мальчишку.

— Вы знаете, с каким уважением я относился к генерал-директору, и ради его памяти я обязан отнестись к вам с должным вниманием.

— Благодарю вас, господин генерал.

— Поэтому… — Димент нахмурился и постарался произнести как можно строже, — поэтому я советую вам устроиться на каном-либо крупном заводе, скажем, у Мессершмитта, Хейнкеля или Юнкерса.

Пихт задумался. Дименту показалось, что он озадачен, вернее, захвачен врасплох этим предложением.

— Что же я буду там делать? — спросил Пихт тихо.

— В перспективе можете стать испытателем, если у вас такое же крепкое сердце и нервы, как прежде.

— У Мессершмитта работает мой друг… Еще с Испании… Но позвольте подумать.

— Разумеется.

Пихт вышел из кабинета и закурил. Сразу же зазуммерил телефон. Адъютант Димента скрылся за дверью и, через минуту выйдя, весело подмигнул Пихту:

— Шеф звонит Мессершмитту о тебе.

«Значит, Димент заинтересован в лишнем глазе в фирме строптивого Вилли», — подумал Пихт.

Когда он вошел обратно к Дименту, генерал объявил о назначении Пихта, как о деле решенном:

— Надеюсь, Пауль, что вы и впредь не будете порывать связей с министерством. В ваших же интересах. Нам нужно, чтобы у Мессершмитта служил наш человек. Я вас рекомендовал Вилли, и тот с радостью согласился принять вас в летный отряд.

Пихт рассмеялся:

— Вы меня женили, а я даже не видел невесты.

— Поверьте мне, старому волку, что для вас это будет самая легкая и перспективная служба. Да, перспективная. А ваш рапорт с просьбой отправить на фронт я пока положу в ваше же личное дело.

У Вилли Мессершмитта были свои виды на Пихта. Разумеется, он не забыл тех услуг, которые оказывал Пихт в бытность свою адъютантом Удета. Но даже если бы забыл, то сейчас он хорошо знал, что Пихт в какой-то мере останется связанным с прежними сослуживцами и может оказать немало услуг фирме. Кроме того, Пихт в курсе дел других конструкторов, в первую очередь Хейнкеля, и, конечно, он не преминет поделиться об этом с новым шефом, то есть с ним, Мессершмиттом.

…Как только Пихт приехал из Берлина, секретарша, которой обер-лейтенант каждый раз привозил столичные подарки, сразу же доложила о нем Мессершмитту.

— Садитесь, Пауль, — предложил Мессершмитт, но уже не встал навстречу. — Мне звонил Димент, и я готов дать вам любую летную должность. Скажем, испытателем на завод, где строят мои «сто девятые». Или… — Мессершмитт хитровато посмотрел на Пихта, — или в Лехфельд. Мне сдается, что вы большой поклонник новых самолетов.

— Боюсь, мы безнадежно отстаем от того же Хейнкеля, — проговорил Пихт озабоченно.

— Не понимаю, — насторожился Мессершмитт.

— Доктор Хейнкель все же не может отказаться от своей идеи. Он-то, в отличие от наших министерских тугодумов, не считает фантастичным быстро построить реактивный самолет. Больше скажу — бомбардировщик!

Мессершмитт заерзал в кресле, что не скрылось от внимания Пихта.

— Объясните, Пауль.

— Свои двигатели он приспособил на «Хейнкеле-111», и эта каракатица уже летала с поразительной для себя скоростью!

— Черт возьми, а я не могу отыскать подходящие двигатели!

— Мне сдается, что профессор Зандлер…

— Осторожен и стар! Но планер-то он сделал отличный, я не могу поступиться им.

— Но вы можете ускорить испытания, чтобы скорей получить официальный заказ и запустить «Штурмфогель» в серию.

Мессершмитт откинулся на спинку кресла и неожиданно спросил Пихта:

— Вам не приходилось читать Ленина?

— Н-нет. Это имя для истинного немца звучит слишком кощунственно.

— Напрасно. Фюрер, как всегда, перестарался, приказав сжечь книги своих врагов. Так вот, в «Философских тетрадях» Ленин отождествляет здравый смысл с предрассудками своего времени. У тех, от кого зависит наша работа над реактивными самолетами, нет взлета фантазии. «Позвольте, как может летать самолет без винта?» — передразнил кого-то Мессершмитт. — А мы творим, мы не можем не думать о будущем. Словом, мы правы, но слишком фантастичной кажется наша работа сегодня. И если я, поторопившись, разобью еще несколько самолетов, реактивная авиация будет загнана в могилу, так и не родившись. Вы понимаете мою мысль?