«Штурмфогель» без свастики

— Ты знаешь, что вот уже несколько лет не дает мне покоя один человек… Март!

— Не знаю и знать не хочу.

— Так вот, к нему прибыл связной — Хопфиц!

Зейц сел и уставился на Пихта, который сквозь темные очки, как всегда, безучастно смотрел на далекие облака.

— Что же ты молчишь?

— А что мне прикажешь делать? Ловить шпионов — это по твоей части.

— Я хочу знать твое мнение, Пауль, — просительно проговорил Зейц.

«Ого, Зейц узнал немало, — подумал Пихт, — надо действовать немедленно».

— Хопфиц хороший специалист, — сказал Пихт.

— А если он русский?

— Ты правда устал, Вальтер. Возьми отпуск, отдохни.

— Какой, к дьяволу, отпуск! Мне кажется, что готовится какая-то жуткая диверсия.

Пихт поднялся и, сняв очки, с усмешкой поглядел на Зейца:

— Вальтер, я прошу тебя об одном: не ввязывай меня в свои дела, я в этом ничего не понимаю.

— Все вы чистоплюи! Если хочешь знать, то оберштурмбаннфюрер Вагнер в Берлине сейчас лихорадочно разыскивает концы Хопфица. Вполне может случиться, что русские заслали его от имени Клейна и одновременно убрали штандартенфюрера. Его направление я сдал на экспертизу. Завтра ответят, подлинное ли оно.

— Ну что ж, — помедлив, хмуро сказал Пихт, — сегодня ты откровенен, как никогда. И ты думаешь, я не знаю почему? Потому что и ты и Коссовски подозреваете меня в измене рейху. Так?

Зейц зло посмотрел Пихту в глаза:

— Я бы давно арестовал тебя…

— Тогда в первую очередь ты поставил бы под удар себя.

— Ты снова намекаешь на Испанию?

— Нет, на те двести пятьдесят тысяч марок, которые лежат в швейцарском банке.

Зейц дернулся всем телом, словно его ударили плетью.

— Ты не можешь знать этого! — У него пересохло в горле, и сказал это он с трудом — хрипло и тихо.

— У меня есть весьма надежные доказательства, Вальтер. Не вся же испанская валюта ушла в казну рейха, кое-что прилипло и к твоим рукам. Но, повторяю, мне от тебя ничего не нужно, и я не сделаю тебе ничего плохого, пока ты не встанешь на моем пути.

Зейц сделал движение к одежде, где лежал пистолет.

— Спокойно, Вальтер. — Пихт положил свою руку на его руку. — Ты меня знаешь давно, я умею шутить, но когда говорю серьезно, то это серьезно.

— Т-ты… Март! — прошептал в ужасе Зейц.

— Думаю, мы сработаемся с тобой, Вальтер, — не обращая внимания на слова Зейца, продолжал Пихт, — и если тебе дорога жизнь, постарайся уехать в ближайшие дни… в целях своей же безопасности.

Зейц уткнулся в песок, его руки дрожали.

«Пожалуй, я погорячился, — подумал Пихт, — ну, да все равно. По крайней мере, теперь я твердо уверен, что Хопфицу надо скрываться немедленно».

— Я хочу выпить, — пробормотал Зейц, поднимаясь.

— Давай лучше пойдем в воду. Говорят, плохая примета — раздеться и не искупаться.

Вода была по-весеннему холодной, даже захватывало дыхание. Зейц поплыл на середину озера. Пихт догнал его и как ни в чем не бывало воскликнул весело:

— Ах, как хорошо, Вальтер!

Зейц ушел в глубину и вынырнул у берега.

«Все же надо быть настороже, — подумал Пихт. — Мало ли что взбредет в голову этому болвану».

…Зейц пил много и не пьянел. Он опрокидывал рюмку за рюмкой и мрачно смотрел на графин. Лишь к вечеру его стало заносить. Водка сначала согрела душу, сделалось легче. Что-то он забормотал о старой дружбе, вспоминал дни молодости в Швеции. Потом плакал, потом стал кричать.

«Эх, какое еще будет похмелье…» — подумал Пихт, с трудом втащил Зейца в «мерседес» и отвез домой.

В этот же вечер он зашел к Хопфицу и рассказал обо всем, что произошло в купальне.

— Я искал тебя сегодня, — сказал Хопфиц. — Приехал Коссовски и о чем-то долго говорил с Вайдеманом. Пихт сжал кулаки:

— Вот кого, Сеня, надо бояться больше всего… Сегодня же ты должен обязательно исчезнуть. Ты свое дело закончил.

— Даже составил кое-какие наброски.

— Письмо я передам тебе поздней. Сейчас немедленно иди к дубу у кафе «Добрый уют». Ты ведь там спрятал вещи?

Расставшись с Хопфицем, Пихт заехал за Эрикой.

Он направил машину в сторону Аугсбурга.

— У меня такое ощущение, будто скоро что-то произойдет, — сказала девушка, положив голову на плечо Пихту.

— Почему?

— Я сужу по отцу. Он совсем изнервничался. Кажется, он тайно переводит деньги в швейцарский банк.

— Ого, я был гораздо худшего мнения о твоем отце.

— Ты редко бываешь со мной!

— Сейчас много хлопот.

— Пауль, — Эрика заглянула ему в лицо, — скажи мне правду: мы победим?

— Смотря кто «мы»…

— В объединении немецких женщин все готовятся вступать в нацистскую партию. Сейчас ведь Германия переживает трудные времена?

— Нынешняя Германия — да.

— Мне кажется, женщины должны встать вместе с мужчинами на защиту родины.

— Нет, ты не связывайся с ними.

— Скажи, Пауль, ведь когда-нибудь кончится война?

— Должна.

— Тогда я тебя больше никуда не отпущу!

Пихт грустно улыбнулся. Острая жалость к девушке заставила Пихта притормозить и свободной рукой крепко обнять ее.

— Эрика, если когда-нибудь не будет меня, ты постарайся жить по-другому — лучше, честней, что ли…

— Я и стараюсь…

— Наверное, ты переживешь это чертовски проклятое время, но всегда помни: другие люди так же страдают, любят, мечтают, радуются и так же сильно хотят покоя, как ты и я.