«Штурмфогель» без свастики

- Надеюсь, прошлой ошибки не повторится. Ребятишки Юнкерса сделали, кажется, неплохой мотор… Можете готовиться к полету.

- «К несчастью», «кажется»… — проворчал Пихт, когда они с Вайдеманом отошли. — Не завидую тебе, Альберт. Когда-нибудь ты наладишься в лучший мир.

Вайдеман шел задумавшись.

- И там передашь богу привет от меня, грешника, — продолжал Пауль.

- А бог есть? — вдруг серьезно спросил Вайдеман.

- Нет, бога нет, — ответил Пихт.

Вечером Вайдеман зашел в ресторан «Хазе» и там встретил Пихта. Несколько рюмок он выпил одну за другой и захмелел.

- Пожалуй, хватит, Альберт, — остановил его Пихт, — тебе ведь завтра лететь.

- Чепуха! «Штурмфогель» взлетит у меня, как стрекоза.

- Ну, тогда выпьем за то, чтобы ты завтра не сломал себе шею.

- Если признаться по совести, я все-таки боюсь этой машины, Пауль, — нахмурился Вайдеман и опустил голову. — Я не знаю, когда она начнет взбрыкивать, Я делал на ней подлеты. Треску много, а сил нет.

Пихт подлил вино в рюмки:

- Это я виноват, что впутал тебя в эту историю.

- Брось… Это все же лучше, чем на фронте. Здесь мой враг — мой же самолет… Я не знаю, в какой момент он подставит подножку.

Вайдемана уже заносило, и он начинал повторяться. Вдруг Пихт заметил Гехорсмана, который решительно пробирался через толпу танцующих к их столику. Добравшись наконец, он шумно засопел:

- Господа, завтра полеты, а вы…

- Пошел вон, рыжий пес! — закричал Вайдеман.

- Как вас развезло. А ну, вставайте!

Огромными руками, как клешнями, Гехорсман обхватил Вайдемана и потащил к выходу. Пихт отворил дверцу своего «фольксвагена». Гехорсман приложил ко лбу Вайдемана платок и вылил на голову остатки сельтерской. Тут Вайдеман пьяно всхлипнул:

- Милый рыжий песик, ты всегда шел со мной рядом. Испания, Польша… Господи, я никогда не мог пожаловаться на мою машину. Я знал ее каждую косточку. Ты истинный немецкий мастер. Такие вот руки, — Вайдеман попытался схватить руку Гехорсмана, — всегда умели держать молот и винтовку… Дай я тебя поцелую, рыженькая моя собачка…

- Хватит лизаться, — легонько отталкивая Вайдемана, проворчал Гехорсман. — Я тебе не девчонка, а отец семерых детей.

- А где они?

- Солдаты фюрера, бьют русских…

- Дай мне еще выпить за твоих солдат, Карл.

- Э, нет. Я провожусь с вами всю ночь, но к утру сделаю трезвым, как стеклышко…

Потому, что вчера перепил, Вайдеман и был в миноре.

- «К несчастью», «кажется»… — повторил Пихт, явно смакуя слова Мессершмитта.

- Чего ты заладил одно и то же? — раздраженно спросил Вайдеман.

- Когда-нибудь мне придется раскошеливаться на цветы к гробу лучшего друга…

- Прекрати! — оборвал Вайдеман, кривясь от головной боли. — Что-то я все хуже и хуже стал тебя понимать.

Пихт и сам почувствовал, что сказал не то.

- Нервы, наверное, сдают. Гибнут люди — сначала Удет, потом Мельдерс, потом…

- Прошу. Давай перед полетом не будем говорить о смерти. Я ее, курносую ведьму, сам боюсь.

Вайдеман пошел к своему самолету, Пихт — к своему.

- Ну, рыжий дьявол, снаряжай! — крикнул, стараясь казаться беспечным, Вайдеман.

Карл Гехорсман помог ему надеть парашют и взобраться на крыло. Вайдеман с облегчением опустился на сиденье и осмотрел кабину. Все в порядке. На привычных местах замерли знакомые стрелки. Они оживут, когда загрохочут моторы. Впереди, сквозь прямоугольник броневого стекла, была хорошо видна бетонная полоса.

Вайдеман покосился на узкие, уходящие назад крылья. Далеко вперед из-под них высовывались круглые, сигарообразные двигатели. «Черт знает, что можно ждать от вас?» — подумал Вайдеман и устало провел рукой по лицу.

Сухо щелкнул переключатель рации.

- Я «Штурмфогель», к полету готов, — пробубнил Вайдеман.

- Хорошо, Альберт. Вы пристегнули ремни?

Необычная забота Мессершмитта в первое мгновение озадачила Вайдемана. «Покойнику всегда говорят ласковое». Он дотронулся до плеча и с удивлением обнаружил, что забыл застегнуть привязные ремни. Вайдеман торопливо нашел их, стянул концы у замка. С лязгом металлические кольца вошли в гнезда и зацепились за зубья.

- Готов, — еще раз проговорил Вайдеман. Гехорсман опустил фонарь и помахал пилоту. Шум запущенных двигателей показался Вайдеману более глухим. Но тяга увеличивалась. «Штурмфогель» качнулся на носовое колесо. «Придется брать ручку больше на себя», — подумал Вайдеман.

- Прошу взлет! — крикнул он.

- Взлет, — донеслось из наушников.

Турбины сорвались на вой. Самолет начал разбег. Вайдеман одним глазом покосился на указатель скорости. Стрелка уже перевалила за 150 километров в час. По расчетам, сейчас самолет должен оторваться от земли. Но по тому, как тяжело он приседал и выпрямлялся на швах бетонных плит, Вайдеман понял, что «Штурмфогель» и на этот раз не взлетит! Он энергично потянул ручку на себя, стараясь увеличить угол атаки крыльев. Машина приподнялась, словно собираясь выстрелить в воздух. Поздно! Скоро конец полосы. Вайдеман рывком убрал тягу подачи топлива и нажал на тормоз. Только сейчас он поблагодарил Мессершмитта за напоминание о привязных ремнях. Его бросило на приборную доску, ремни с хрустом впились в плечи…