Штурмфогель

Самолет – только гидро. «Лили Марлен». Взлететь есть откуда, возле дворца обширный пруд, а вот садиться… Но что-нибудь придумаем.

– Абадон, – пробормотал он почти вслух и сам не заметил этого. И не заметил, как Роза вздрогнула и быстро посмотрела на него.

Берлин, 5 марта 1945. 03 часа 15 минут

Доктор Ленард тихо сидел в своем кабинете, выключив почти все лампы; светился только экран негатоскопа, демонстрируя чей-то белый улыбчивый череп. Он наконец закончил подведение итогов массовой проверки на лояльность сотрудников «Факела». Двести двенадцать тестов. Из них успешных – двести двенадцать… В кабинете царил идеальный порядок, и даже мусор в корзине лежал как-то упорядоченно. Ленард держал в руке авторучку, дорогущий «паркер» с золотым пером, подарок коллег по случаю отъезда в Вену, на учебу к великому Фрейду…

Будете писать им свою книгу, говорили коллеги.

Да, было и такое. В двадцать шестом году…

Он почти не писал этим «паркером». Чтобы не истиралось превосходное перо о шершавые казенные бланки. Ленард питал слабость к хорошей бумаге, а писать приходилось черт знает на чем…

Сейчас перед ним лежал чистый мелованный лист. Ленард уже час неотрывно смотрел на него. В верхнем левом углу были две параллельные черточки – испуганно-короткие.

Наконец он даже с некоторым облегчением закрыл ручку, положил ее на бумагу, достал маленький карманный «вальтер» и неторопливо выстрелил себе в рот.

Париж, 5 марта 1945. 07 часов

Эту квартиру Штурмфогель снимал на подставное лицо якобы для возможных встреч с агентами. На самом же деле ему просто нужна была своя берлога в этом излишне общительном районе Великого Города, свой маленький мирок… Как и положено в таких ситуациях, «Факел» оплачивал эту квартиру – тоже через подставных лиц, разумеется, – не имея ни малейшего представления о ее местонахождении.

Сейчас Штурмфогель испытывал смешное и нелепое чувство вины перед своей, теперь уже бывшей, конторой: он обманывал ее за ее же деньги.

Квартира располагалась на Монмартре, над самым обрывом, и состояла из двух комнат внизу, обширной мансарды над ними и маленького висячего садика с маленьким тихо журчащим фонтаном.

…По пути сюда Штурмфогелю думалось, что он уже чертовски устал от крапиц, что он не хочет, не может… ну не способен человек!.. но когда Айна и Рута увели Хельгу наверх, в мансарду, а Нигра стремительно и гибко выскользнула из одежды и шагнула ему навстречу, чуть шелестя черной гривой, источая тонкий аромат сухих цветов, – шагнула открыто и прямо, глядя в глаза с такой невыносимой нежностью…

Какая может быть усталость?..

Потом он уснул у нее на груди, и Нигра гладила его по голове и беззвучно шептала что-то.

ВЫХОД ИЗ НОР

Берлин, 7 марта 1945. 14 часов

Только откровенным безумием последних дней мог объяснить Кляйнштиммель то, что уже дважды переносил встречу со своим агентом в аппарате Гиммлера. Агентом была не слишком молодая секретарша третьестепенного зама, работающего с выбывающими кадрами: пенсии живым, пособия вдовам и так далее. Кляйнштиммель получил ее в агенты первым древнейшим способом: через постель. Надо сказать, что, несмотря на мышкообразность и невзрачность, она была очень даже ничего себе… И вот уже дважды он отменял свидания – идиот!..

Новости были убийственные.

Итак, Зигги собрался на покой. Об этом заявлено вслух. И на свое место он предлагает Эделя. Без запасных вариантов. Не Кляйнштиммеля, на котором, собственно, и держится весь «Факел», а чистоплюя Эделя…

Это было настолько несправедливо!..

Хотелось кричать. Или бить морды.

Однако бушевать было бессмысленно, бесполезно, опасно – а потому глупо. Глупых поступков Кляйнштиммель позволить себе не мог.

Нужно было сделать что-то короткое, простое – но такое, что могло бы враз низвергнуть Эделя в грязь, а его самого – возвысить… Вообще-то это давно пора было сделать, и только излишняя щепетильность не позволяла ничего предпринимать, заставляла терпеть выходки этого высокомерного негодяя и выскочки. Вот Эдель – он ни на минуту бы не усомнился…

Но зато сейчас подходящий острый момент, время импровизаций, а в импровизациях Кляйнштиммель силен традиционно… Эдель уверен, что владеет всей необходимой доступной информацией, – в этом его сила, но в этом его слабость. Считать, что информацией владеешь, и не владеть при этом, – это форсированный марш-бросок к полному поражению.

Подставить ему ножку. В самый решительный момент. А самому выскочить из засады и завершить начатую и уже, казалось бы, проваленную Эделем операцию.

Для этого нужно необходимой информацией владеть самому. Подсунуть Эделю хорошую дезу. И… все.

Он поднял трубку и, ухмыляясь, набрал хорошо известный ему верхний швейцарский номер. Дал два звонка, положил трубку. Потом набрал еще раз.

– Алло! Я хочу поговорить с доктором Птималь.

– Она на обходе. Оставьте ваш телефон, доктор позвонит вам.

– Семь-семь-ноль, семь-семь-девять.

Разумеется, это был не телефонный номер. Это была фраза: «Срочно встречаемся».

– Ждите звонка.

«Доктор Птималь» позвонила (вернее – позвонил, потому что голос был явно мужской) через полтора часа.