Штурмовик

Видя крушение своих надежд, первые добровольцы завопили, что их неправильно поняли, что честнее их не будет среди всех пиратов мира. Эскобето мелко засмеялся, и резко прекратил смех, когда Свейни — один из сопровождающих его бородачей сделал резкий взмах рукой и бойцы брига окружили несчастных; гнали их со скабрезными шуточками, иногда награждали чувствительными ударами рукоятей кортиков и палашей по спине. Шум затих.

— Спасибо, брат, — прошелестел голос Ардио. — Я — болван.

— Сочтемся, — отмахнулся я.

— А теперь стало интереснее, — Эскобето мягко улыбнулся, однако обольщаться я бы не стал. Шкипер готовил очередную пакость. Ему было весело глядеть, как напрягся строй. — Да что вы как неродные! Надо радоваться, что вы теперь свободны. Да-да, я хочу сказать, чтобы вперед вышли те, кто по каким-то своим причинам не хочет вступать в наши ряды. Мне бы не хотелось даже срать с такими людьми рядом, извините за мой изысканный язык.

Что опять придумал этот изысканный капер? Я уже начал понимать: сценарий отработан многократно, отшлифован и огранен. Глядя на скалящиеся рожи пиратов, представление продолжится. Кто сейчас поддастся на уловку? А ведь команда шхуны и солдаты даже не вовлечены в игру. Стоят, словно закаменели. Хитер Эскобето, снижает напряженность, чтобы взвинченные и безоружные люди не бросились в отчаянной попытке спастись на команду «Ласки». В экстремальных ситуациях совершаются такие героические поступки, что объяснения этому не находится. А спектакль с каторжниками немного расслабил их, чего и добивался Эскобето.

— Ну? Не будем тянуть время! Даже у пиратов его не бывает много!

Вот теперь экипаж брига весело заржал. Ну, точно спектакль!

Вышли десять человек. Дрожащие, в глазах страх и надежда. Тоже сообразили о подвохе, но как раскусить его, если даже правил игры нам не объяснили?

— Ну, твоя причина отказаться от вольной жизни пирата? — спросил шкипер у долговязого мужика в драной одежонке, с длинными сальными волосами, скрученными в неряшливый хвост. Этого персонажа я помнил. Он попал на каторгу за воровство. Обычный крестьянин, подавшийся в большой город, да так и нашедший себе применение. Приговор — каторга.

— Я никогда не держал в руках оружие, — буркнул мужик и показал мозолистые ладони. — Пахал землю. Зачем мне жизнь на море? Отпусти, господин!

— Отпущу, конечно! Мне сиволапые не нужны! — пожал плечами Эскобето, делая незаметный жест.

Мужик даже не успел обрадоваться. Чья-то рука с ножом вынырнула у него из-за спины и перехватила горло. Несчастный крестьянин захрипел, прижимая руки к ране, после чего сделал несколько шагов вперед и упал на колени.

— Не люблю грязь, — поморщился шкипер, отступая назад. Он даже не обратил внимания на охнувшую от неожиданности толпу. Кто-то из шеренги, выступившей вперед, сиганул с отчаяния к борту, надеясь найти спасение в воде, но был сбит подножкой расторопного пирата. — Вот зачем мне такие бездари? Никому они не нужны, кроме своей коровы или лошади. В навозе копаться? Лучше избавлю мир от никчемности.

— Вот урод, — тихо прошептал Рич, — заскучал, небось, на своем архипелаге, развлечься вышел.

— А ты? — скорбным голосом спросил Эскобето дрожащего как осиновый лист пожилого каторжника. — Тебе чем не нравится такая жизнь?

— Вера в Бога и отрицание смертоубийства, — тот застучал зубами.

— Даже так? — удивился шкипер. — Ладно, сейчас проверим. Мадог! Обеспечь клиенту встречу с Всевышним! С протяжкой!

С хохотом несколько пиратов по знаку второго бородача, почтительно стоявшего за спиной Эскобето, схватили набожного каторжника, связали ему руки и ноги, поволокли к корме, где торчало странное сооружение, похожее на лебедку. Кажется, я начал понимать смысл экзекуции. Мужика сейчас опустят в воду с помощью механизма и будут протягивать под днищем корабля, пока не захлебнется.

На каравелле весь экипаж высыпал на палубу и с улюлюканьем взирал на представление. Я с тоской посмотрел по сторонам. Горизонт был чист, абсолютно чист. И на небе не наблюдается ни одного имперского вымпела, способного развалить несколькими залпами это дерьмо, плавающее по морю. Реально, этот Эскобето — конченный псих, патологический урод, но в его выходках морские босяки находят нечто привлекательное. А ведь сами в любое время могут попасть под немилость капитана.

— Мне надоело, — сказал тем временем Эскобето, отходя в сторону от онемевших от ужаса каторжников, сделавших свой выбор. Жест, который он показал, был красноречивее слов. Ладонью по горлу.

За пару минут все было кончено. Людей, упирающихся до самого конца, подтащили к борту и деловито прирезали, словно курей и выбросили тела в воду. Рича откровенно колотило от ненависти, и это была именно ненависть, помноженная на злобу. Я был не в лучшем состоянии.