Штурмовик

«Ратисбонские выродки», как сами себя называли эти шумные братья, за пару дней поставили на уши весь город. Мало того, что они разогнали всех благочестивых горожан по домам, лишив их увеселительных прогулок по тенистым прибрежным аллеям и посиделок в трактирах, так еще умудрились затеять небывалую драку с пехотинцами. Весь центр города был залит кровью, замощенные камнями площади являли собой печальное зрелище. Вывороченные голыми руками булыжники валялись по всей округе. Выбитые окна, разграбленные лавки купцов, десятки жалоб местных дам на попытку изнасилования (удивительно, что до самого процесса не дошло. Говорят, женщин успели отбить) — все это заставило герцога Санадерса ввести гвардию и разогнать к чертям собачьим всех, кто участвовал в эпохальной битве.

Но это было только начало, потому как наш «Гадюшник» тоже намеревался оставить свой след в истории Гринмара. А что еще оставалось делать молодым парням, запертым в казарму артиллерийского полка, пустующую из-за отправки бомбардиров на какую-то войну в восточных степях? Приставленные к нам командиры для удержания порядка не имели никакого авторитета и веса. Штурмовики забунтовали, требуя выпустить их в город. Тогда местная префектура вместе с военным гарнизоном, боясь повторения недавнего побоища, издала жесткий приказ за подписью Санадерса о недопустимости ношения штрафниками любого оружия вне стен казарм. Нарушившие приказ будут казнены на месте без суда и следствия.

Серьезно, право применять силу оставалось только за гвардейцами, и они, нисколько не сомневаюсь, готовы были пустить его в дело. Видел я рожи этих усатых мордоворотов. Они смотрели на каждого штурмовика как на потенциальную жертву. И стоило бы кому-то из них показать даже рукоятку засапожного ножа — его тут же порубили бы на мелкую ветчину. Поэтому парни прятали ножи в укромные места, где зоркий глаз гвардейца не смог бы увидеть клинок. Чаще просто утапливали нож поглубже в сапог, а Джейдерс, например, спрятал его под мышку на хитрой системе ремешков и стяжек. Зато выхватить нож можно было резко и неожиданно для противника. Обычно все знают, где носятся острые предметы, и туда, чаще всего, обращают взоры. Этим паразит Джейдерс и пользовался. Я представляю, сколько народу он уже отправил на вечный покой, используя нехитрое приспособление во время боя или драки.

На месте патруля, будь я инициатором запрета на ношение оружия, приказывал бы обыскивать каждого штрафника, невзирая на протесты и угрозы. Мордой к стене, хороший шмон — и все, на плаху. Но, судя по последним событиям, с обыском просто так к нам никто не полезет.

— Я намереваюсь хорошо погулять, а вы как хотите, — сказал дон Ардио, подергивая плечом, словно свежий ветер с моря задувал под его поношенный камзол и холодил тело. — Мне уже грустно смотреть на эти убогие стены.

Мы, как по команде, взглянули на обшарпанные стены казармы. Двухэтажное здание знавало лучшие времена, но только не нынешние реалии. Лично мне оно показалось в еще более плачевном состоянии, чем наше жилье в Оксонии. Стены отсырели, покрываясь темно-зеленым лишайником, какое-то вьющееся растение облюбовало угол здания со стороны небольшого сада, примыкавшего к казарме, и жадно захватывало все больше и больше свободного пространства чуть ли не до крыши. И согласились с Леоном.

— Я знаю хорошее местечко, где подают отменное пиво, но и вино не хуже, — добавил Ансело. — Впрочем, все на любителя. Но то, что там довольно тихо — ручаюсь. Иногда туда заходят милые барышни, заметьте.

— Тогда поторопимся, — потер руки Рич, — я бы не отказался прочитать пару сонетов такой простушке. Вот только нож возьму.

— Эй, парни! — заволновался Еремил. — Сержант ясно дал понять, чтобы по городу ходили с железом осторожно.

— Знаем, знаем, — недовольно пробурчал я, ощупывая рукоять своего квилона, уютно спрятавшегося под камзолом. Носить нож с собой меня научили парни, аргументированно доказав, что штурмовик без холодного оружия — потенциальная жертва всех, кто имеет зуб на бойцов в черных одеждах. В любом месте и в любое время на нас могли напасть и пустить кровь широкой струей. Почему? А репутация такая сложилась у опальных дворян в Сиверии. Многие ведь под спудом рухнувших надежд и сломанных судеб пустились во все тяжкие, становясь, подчас, настоящими живодерами. Кто-то искал гибели в бою, иные стремились нарваться на хорошую драку с поножовщиной, и даже кровь не отрезвляла человека. Гибли и бывшие дворяне, и простые обыватели, и аристократы, и служивый народ. И мне не улыбалось встретиться с людьми, которые жаждали отмщения за прошлые обиды, пусть даже перед ними стоял совершенно другой человек. Просто черные одежды без каких-либо нашивок и береты на голове являлись раздражающим фактором для многих. Вот и изощрялись штурмовики, таская с собой разнообразное оружие, начиная от кастета и заканчивая простым мясницким ножом. Ну, это кому не хватало денег выправить себе приличный клинок. Во всей армии Сиверии штурмовики были самыми нищими.

«Деньги мертвецам не нужны», — шутили штрафники.