Штурмовик из будущего 3

— Каждую ночь прилетают, — протяжно зевнул Рыжков и тяжело упал обратно на постель. — Мы уже привыкли. Спи! — он повернулся на другой бок и накрылся с головой одеялом.

Григорий застыл в нерешительности. Взрывы раздавались где-то в районе аэродромного поля. Земля всякий раз вздрагивала, но летчики в землянке совершенно безмятежно похрапывали, не обращая на это никакого внимания. Видимо, в самом деле, уже привыкли. Даже Шварц, и тот нахально развалился на одеяле в ногах хозяина и лишь иногда досадливо дергал во сне ухом, когда очередная бомба падала неподалеку.

Экспат немного полежал, поворочался и понял, что сон окончательно пропал. А потому он сел на своем топчане, натянул гимнастерку и галифе, сунул ноги в сапоги и медленно пошел к выходу. Снял с крючка свою шинель и распахнул негромко скрипнувшую дверь.

Ночная прохлада заставила Дивина поежиться. Отойдя немного в сторону, он уселся на скамейку под натянутой маскировочной сетью и полез в карман за папиросами. Прикурил, жадно затянулся горьким дымом, привычно пряча «беломорину» в кулаке, и поднял голову. Прислушался к надрывному, чужеродному вою моторов «юнкерсов» и попытался разглядеть их в чернильной безлунной темноте осеннего неба сквозь квадратики сетки. Пусть и не с первого раза, но вскоре ему это удалось. Ночные бомбардировщики фрицев в количестве трех штук неспешно ходили по кругу, уверенные в своей полной безнаказанности, и периодически сбрасывали фугаски.

Наши зенитки молчали, не желая, судя по всему, выдавать свое месторасположение. Тогда гитлеровцы кинули осветительную бомбу. Она медленно поплыла вниз на парашюте, заливая ярким светом все вокруг в радиусе двух-трех километров. Григорий поспешно прикрыл глаза, по которым больно ударила вспышка и отвернулся. Подождал некоторое время, пока восстановится зрение, проморгался, вытер рукавом шинели выступившие слезы и снова посмотрел вверх.

«Фонарь» САБа уже догорел[8]. Фрицам, похоже, не удалось высмотреть в его свете нужные цели, потому что они по-прежнему наматывали круги в вышине и продолжали швырять бомбы наугад. В этом экспат был уверен на все сто — султаны взрывов поднимались далеко в стороне от аэродрома штурмовиков. Но это пока. А что будет, когда фашисты вскроют точное расположение полка? Тогда жди беды.

Дивин скрипнул зубами и ненавидяще уставился на черную точку Ю-88. Беды…Таисия с подругами уже стала жертвой ночных убийц. А что, если…

— Значит, говоришь, что можешь хорошо видеть в темноте и готов наказать фрицев? — Майор Воронцов, невысокий, плотный, с тремя орденами Красного Знамени на гимнастерке, туго схваченной широким ремнем, задумчиво посмотрел на сидящего перед ним экспата. В штабе полка было накурено, отчего и так не слишком большая комната казалась еще темнее и ниже. — Алексей Алексеевич, что скажете? — он повернулся к Зотову, который, как обычно, корпел над картой.

— Авантюра! — откликнулся начштаба после небольшой паузы.

Воронцов задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. Григорий обратил внимание на то, что руки командира полка совершенно не соответствовали его фигуре — кисти были узкими и тонкими, словно у музыканта или подростка.

— Ваше мнение? — майор бросил требовательный взгляд на Карпухина.

Контрразведчик не торопясь затушил папиросу в пепельнице и лениво сказал:

— Считаю, можно попробовать. Мы по своей линии проверяли — Дивин на самом деле неплохо ориентируется в темноте. В конце концов, что мы теряем? Ну, не найдет он немецкие бомбардировщики, вернется несолоно хлебавши обратно да и вся недолга.

— Ага, — язвительно усмехнулся Зотов. — А еще самолет угробит. И сам шмякнется так, что хлоп — полный рот земли. Замучаемся потом отписываться.

Экспат побледнел и с хрустом сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

— Кощей, — окликнул его Карпухин и обеспокоенно прищелкнул пальцами. — Выдохни! Живо!

Дивин опустил голову. Надо же, едва не потерял контроль над собой. Если бы не вмешался контрразведчик, вполне мог вцепиться в горло Зотову. Доказывай после трибуналу, что ты не верблюд.

— На чем планируете лететь, капитан? — вывел его из задумчивости негромкий голос Воронцова. Комполка, на удивление, довольно спокойно отнесся к произошедшему. — Сдается мне, что на «горбатом» ночную охоту вести не слишком удобно. Особенно за «восемьдесят восьмыми». У них практический потолок тысяч восемь? А у «ильюшина» дай бог пять наберется. Не достанете.

— Можно на вашей «кобре», — предложил Григорий. Он уже знал, что раньше майор воевал в гвардейском истребительном полку, вооруженном американскими самолетами, полученными по ленд-лизу. А в штурмовую авиацию был списан по ранению. Но, неведомым образом Воронцов умудрился при переводе оставить за собой проверенный «ястребок». Говорили, что не оставляет надежды вернуться в истребители. Летал, правда, на «аэрокобре» командир полка редко. — Она и на десять заберется. А оттуда самое оно спикировать, долбануть и обратно на высоту. Товарищ майор, я этих гадов всех ссажу, точно вам говорю!