Штурмовик

Осенью 1992 года успел подготовить 10 экипажей штурмовиков для ведения боевых действий на Северном Кавказе. В конце октября 1992 года работали с аэродрома Моздок в интересах МВД. В основном летали на ведение воздушной разведки и передачи необходимой информации для командования, а также часто ночью подсвечивали (сбрасывали светящиеся авиабомбы) над районом конфликта.

С начала 1993 года со своей эскадрильей мы пересели на аэродром Гудаута в Республике Абхазия, чтобы оказать помощь братскому народу от посягательств грузин, которыми руководил Шеварднадзе. Один раз, кстати, Шеварднадзе собирался посетить войска, но очень жаль, что не приехал в Очамчира хитрый лис, как чувствовал, мы его уже ждали, чтобы наказать.

Я лично в 1993 году выполнил около 50–60 боевых вылетов на уничтожение различных целей. Кроме того, что любой ценой нужно выполнить приказ, всегда считал и буду считать, что противнику нужно наносить максимальный ущерб, а сам должен всеми возможными способами исключить потери своего личного состава. Перед каждым вылетом обдумывать, просчитывать каждую секунду полета, как прилететь к цели с той стороны, где враг тебя не ждет. И сейчас я горжусь тем, что хоть чему-то научил своих подчиненных, не потерял ни одного летчика. Все мои ученики мягко сели на аэродром, а уж сколько они выполнили боевых вылетов, один Бог знает. Наверно, немало, если я сам выполнил 820 из тех, что официально записаны в моей летной книжке.

Нужно всегда учитывать, что у противника есть глаза и уши, которыми он видит и слышит, поэтому его нужно как-то отвлечь, если нет возможности ослепить и оглушить. Вот один из многих эпизодов, боевой вылет, который нам принес хороший результат. Разведка донесла, что движется колонна военной техники в районе Поти. Чтобы долететь незамеченными и застать врасплох противника, я придумал такую хитрость, может, не слишком этичную, зато достиг цели.

Смысл заключался в следующем: мы взлетели звеном, правым разворотом с небольшим набором уходим якобы на Адлер, не долетая Адлера, близко встав друг к другу, набираем высоту почти в створе полосы аэропорта Адлер, набрали 8500 метров и полетели в международной воздушной трассе на турецкий Трабзон. Пока все гражданские диспетчеры разбирались, откуда взялся в воздушной трассе неизвестный борт, мы уже прилетели на траверз Поти. Так же в плотном боевом порядке начали резкое снижение на предельно малую высоту с разворотом на восток к цели, заняли высоту метров 150–200. Через 4–5 минут я увидел колонну техники. Правда, танков там не оказалось, но два БТР, 7–9 автомобилей сопровождения были уничтожены, а ПВО Грузии нас проспали. Мы тем же путём, через море, только теперь на предельно малой высоте, вернулись в Гудауту.

Ещё один вылет, о котором раньше нельзя было рассказывать: командование поставило задачу нанести удар по расположению штаба корпуса в районе н. п. Келасури. По данным разведки, там было большое скопление живой силы, техники, ГСМ. На этом направлении у грузин была достаточно сильная ПВО, начиная от «Шилок» ЗСУ-23-4 и кончая ЗРК средней дальности, и, честно говоря, был большой риск быть сбитым.

Я попросил своего штурмана посчитать вероятность попадания бомб, и в какой точке необходимо начинать маневр, если будем бросать их с кабрирования с углом 45 градусов, при перегрузке 5 единиц на 3 секунде. После его доклада так и решил осуществить бомбометание таким способом, так как цели нам дали очень разбросанные по площадям. Вероятность прорыва ПВО достаточно высокая, так как до линии фронта лететь от нашего маяка всего 3–4 минуты, они нас засекут, но с какой-то задержкой по времени, которая нам даст возможность близко подлететь, а потом, когда начнем выполнять маневр, у ЗСУ-23-4 вероятность поражения становится призрачно маленькой.

Взлетели в утренних сумерках, звеном, встали в плотный боевой порядок, всем приказал стоять очень близко, не далее 15 метров друг от друга, с превышением 2–3 метра, правым разворотом с набором стали уходить на север на Россию. Не долетая Адлера, мы снизились на предельно малую высоту и развернулись на свой аэродром, но уже над сушей. Потом пролетели свой маяк на высоте 25–30 метров и снизились над водой метров до 15.

По свидетельству одного из моих ведомых, мы шли так низко, что у меня сзади над водой поднимался небольшой бурун. Так мы полетели на маяк Сухуми (он хорошо подавал сигналы). Как только прицельная марка легла на маяк, я начал выполнять маневр на кабрирование, и по моей команде все 4 самолета сбросили по шесть 500-кг бомб. Маневр закончили полупетлей и снижением на малую высоту.

Уже в перископ я увидел, что «Шилки» начали стрелять (от них летит веер трассирующих снарядов по кругу) нам вдогонку, но это все было как мертвому припарка. Мы все прилетели на родной аэродром, а результаты вылета нам доложили на следующий день. Всего около 200 единиц живой силы, сам штаб корпуса и склад ГСМ были уничтожены.