Штурмовой батальон

17.11.1941 г. Сталин подписал приказ № 0428 Ставки ВГК о проведении в тылу противника тактики выжженной земли. Приказ требовал: «… лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод, в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом… разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами. При вынужденном отходе наших частей… уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать».

* * *

– Здравствуйте, господин полковник.

– Здравствуй, Генрих. Как добрался? Прости старика, что отвлек тебя от дел, но мне хотелось поговорить с тобой и узнать из первых уст последние новости с передовой, а не из тех сводок, что представляют в штаб группы армий. Кроме того, мне всегда нравились твои правдивые донесения, которые шли вразрез другим сообщениям. Кофе?

– Спасибо, господин полковник. От кофе не откажусь.

– Итак, я прочитал твое последнее донесение, выловленное из потока победных фанфар, и хотел бы получить объяснение по нему. А т? о некоторые горячие головы готовы были обвинить тебя в паникерстве и отдать если не под суд, то врачам. Но я им тебя не отдал.

– Спасибо, господин полковник, за заботу обо мне. Боюсь, что мне нечем вас обрадовать. Я все больше убеждаюсь в своей правоте и продолжаю думать, что мы на пределе нашей способности наступать. В п оследние дни наша дивизия практически не продвинулась вперед.

– Согласно сводке, представленной штабом вашей дивизии и поступившей сегодня в штаб корпуса, ваши подразделения вышли чуть ли не на окраины русской столицы.

– Так оно и есть. Нам действительно осталось пройти совсем немного, около 30 км, и, как думают в штабе дивизии, мы скоро будем на окраинах Москвы. Но у меня другое мнение: «Этого не будет!» Русские не дадут нам этого сделать. Можете считать меня скептиком или паникером, но мы не сможем дальше продвинуться. Вполне вероятно, что нам с большой кровью удастся преодолеть еще, быть может, пару километров, и все. Русские нас не только остановят, но и, боюсь, погонят назад. Вы учили всегда говорить правду. Именно поэтому я говорю то, что думаю.

– Я всегда ценил тебя за твою прямоту. На чем основываются твои предположения?

– Факты говорят сами за себя. В п оследние дни полки дивизии на основном направлении с большим трудом продвигаются не более чем на 1,5–2 км в сутки. Каждый километр пути требует все больше жертв. Потери в полках составляют в личном составе 30–40 %, в технике куда больше – до 60 %. Мы практически полностью потеряли весь автотранспорт. Подвоз осуществляется лошадьми, которых тоже не хватает. Доставка горючего для остающихся в строю автомашин становится все нерегулярнее. С боеприпасами и продовольствием то же самое. Солдаты сильно мерзнут. Все больше небоевых потерь от обморожения и вшей. Сопротивление русских все время нарастает. Они держатся до последнего. Бьются за каждую деревню и каждую высоту. Наибольшее сопротивление мы встречаем там, где нам противостоят части НКВД. Я видел, как в деревне, что брали наши парни, заживо горящие русские продолжали отстреливаться, а потом с бутылками «коктейля Молотова» бросались на наши танки.

– Фанатики!