Штурмуя цитадель науки. Женщины-ученые Российской империи

На протяжении многих лет Е. П. Фадеева вела переписку с отечественными и зарубежными учеными. Среди ее корреспондентов, например, были президент Лондонского географического общества Родерик Мурчинсон250, геолог, палеонтолог и путешественник Филипп-Эдуард Вернель251, путешественник Игнас Гомер-де-Гель252, назвавший в ее честь одну из ископаемых раковин (Venus Fadiefei), геолог Г. В. Абих253, натуралист Г. С. Карелин254, академики К. М. Бэр255 и Х. Х. Стевен256 и др. «Она постоянно переписывалась с Стевеном, сообщая ему порою редкие виды кавказских растений, – пишет автор некролога. – Еще не задолго до своей кончины, Елена Павловна получила письмо от этого маститого ботаника и энтомолога, который благодарит ее “за драгоценный подарок – три огромные ящика с растениями” и выражает удивление, что “дама занимается ботаникой в таком объеме. Обыкновенно, и то немногие – продолжает он – довольствуются небольшим числом красивых цветов”»257. Она деятельно обменивалась дублетами из своих коллекций с коллегами и оказывала им посильную помощь в их исследованиях. «Роббер де Гель в своих сочинениях (les steppes de la mer Caspienne, la Crim'ee et la Russie m'eridionale, le Caucase и пр.) многократно упоминает о ней, как о замечательно ученой особе, во многом руководившей им в его изысканиях, – пишет В. П. Желиховская. – Lady Stanhope258, известная английская путешественница (изъездившая весь мир в мужском костюме), в одном из сочинений своих о России говорит о ней, что встретилась в этой варварской стране с такой удивительно ученой женщиной, которая прославилась бы в Европе, если б не имела несчастия проживать на берегах Волги, где мало кто может понять ее и никто не в состоянии ее оценить…»259

В своих воспоминаниях А. М. Фадеев рассказывает историю знакомства Елены Павловны с академиком Бэром, в 1856 году приехавшим в Тифлис для изучения возможности искусственного разведения рыб в горных реках края. «Он тотчас же по прибытии явился с визитом к моей жене, давно зная о ней по слухам и сочинениям некоторых из ученых, наших знакомых, русских и иностранных, – пишет А. М. Фадеев. – Елена Павловна с удовольствием приняла его, и он часто у нас бывал. Бэр чрезвычайно интересовался огромной коллекцией ее рисунков цветов с натуры, флоры Кавказской, Саратовской и всех тех мест, где ей приходилось жить. Хотя рисунки не заключали в себе какого-либо художественного исполнения, артистического изящества в очертаниях растений, но академик именно пленялся их живой натуральностью, безыскусственной верностию изображений, отсутствием придаточных прикрас»260. А. М. Фадеев рассказывал, что в последнее посещение перед отъездом Бэр обратился к Е. П. Фадеевой с просьбой, «…на которую у нее, – по словам А. М. Фадеева, – не достало духа согласиться. Он просил ее доверить ему на время эти книги (томов 20 большого размера в лист) и позволить взять их с собой в Петербург, чтобы снять с них копии для Императорской академии наук, ручаясь за целость и невредимость их. Он говорил, что готов на коленях молить об исполнении этой просьбы, – и в самом деле хотел стать на колени»261. А. М. Фадеев писал: «Елена Павловна колебалась, но не могла решиться расстаться на неопределенное время с этим трудом всей своей жизни, составлявшим усладу и утешение часов ее занятий. Она сказала это Бэру, прибавив, что она вероятно уже долго не проживет, и ей было бы очень тяжело лишиться под конец жизни многолетней своей любимой работы; но что после ее смерти книги достанутся ее детям, которые ботаникой не занимаются, и она предоставит им принести их в дар нашей академии наук, если академия удостоит принять этот более нежели полувековой труд великой любви к природе и науке. Академик Бэр, со вздохом и по-видимому очень опечаленный, должен был покориться этому решению»262. Редактор второго, отдельного издания мемуаров А. М. Фадеева, его дочь Н. А. Фадеева, сделала примечание к этому отрывку, сообщавшее о дальнейшей судьбе наследия Е. П. Фадеевой: «Все эти книги с собранием рисунков цветов и растений работы Е. П. Фадеевой в целости и свято хранились с лишком 30 лет в оставшейся ее семье, очень желавшей исполнить обещание и желание, заявленное ею о передаче их в Академию наук, но не знавшей, как это устроить и к кому обратиться. В 70-е годы Р. А. Фадеев писал об этом академику Бэру, но Бэр в это самое время умер. В 1892 году книги пожертвованы в Ботанический Кабинет С.-Петербургского Императорского университета, принявшего этот ценный дар с большой благодарностью»263. К сожалению, в настоящее время среди коллекций и собраний гербария кафедры ботаники С.-Петербургского университета обнаружить материалы Е. П. Фадеевой не удалось, так же как не сохранилось никаких записей, свидетельствующих об их передаче университету.

Помимо ботанической, Е. П. Фадеева составила энтомологическую, орнитологическую, минералогическую и палеонтологическую коллекции, а также большую коллекцию монет и медалей.