Шухов

Странно, что призывы о сохранении башни все чаще приходится слышать не от отечественных чиновников, наделенных и полномочиями, и ресурсами для спасения шуховских конструкций, а от иностранных ученых. Один из таких всемирно признанных исследователей — профессор Райнер Грефе, руководитель ведущего европейского Института истории архитектуры и охраны наследия при Университете Инсбрука в Австрии, говорит: «Владимир Шухов — гигант мировой инженерной мысли. Его имя можно поставить в один ряд с Гюставом Эйфелем, Фрайем Отто, Бакминстером Фуллером. От всех Шухова отличают его многогранность и оригинальность. Эйфелева башня, конечно, очень интересна, но эта конструкция пришла из мостостроения, она очень тяжелая. Если говорить о Шуховской башне на Шаболовке — у нее нет никаких аналогов, и создавалась она сразу как башня. Шухов является совершенным оригиналом для русской и мировой инженерной культуры и архитектуры. Башня Шухова на Шаболовке — это настолько редкий экземпляр, что может быть сравнен только с такими объектами, как Бруклинский мост в Нью-Йорке, Эйфелева башня в Париже, олимпийский стадион в Мюнхене. Все эти объекты являются действительно интернациональной ценностью и должны с любовью восстанавливаться и сохраняться. В международной практике интеллектуальные силы со всего мира собираются вместе, чтобы сделать все возможное для защиты этого редкого наследия… Что касается покрытий, некоторые конструкторы, не зная Шухова, сделали похожие конструкции. С гиперболоидными конструкциями интереснее, на них прямо модная волна пошла по всему миру. И теперь все строят плохие шуховские башни. Я не знаю ни одного примера, который был бы близок по уровню квалификации. Что, в общем, и показывает, насколько Шухов был хорош»^{209}.

В восторженном спиче профессора, посвятившего изучению феномена Шухова чуть ли не всю свою жизнь, обращают на себя внимание слова — «плохие шуховские башни». Речь идет в том числе и о том, что проекты гиперболоидов должны осуществляться строителями и монтажниками соответствующей высокой квалификации. Да и металл нужен «неуставший». Однако это не всегда бывало так. После Шаболовки для шуховских гиперболоидов словно наступил ренессанс, в условиях восстановления металлургической промышленности по всему Советскому Союзу в массовом порядке стали подниматься сетчатые водонапорные башни — и в Баку, и в Евпатории, и в Казани, и в Грозном, и в Орехово-Зуеве, и в Конотопе, и в Вологде. Сему обстоятельству способствовала более низкая себестоимость таких башен по сравнению с железобетонными, — на 25–30 процентов дешевле. Как отмечал Ковельман, в 1928 году тоннаж шуховских конструкций «превысил соответствующий тоннаж 1913 г.^{210}».

Да что говорить — одному лишь Наркомату путей сообщений требовалась тысяча шуховских башен для водопровода на своих станциях и вокзалах. Так бы строились они и дальше, если бы не авария, на этот раз не в Москве, а в Днепродзержинске в 1930 году. Для этого украинского города строилась водонапорная башня высотой 45 метров и резервуаром емкостью 250 кубических метров. Как пишет кандидат технических наук И. А Петропавловская, авария в результате недостаточной устойчивости стержней башни была расценена как следствие значительного снижения запаса прочности по новым нормам, введенным в Советском Союзе к этому периоду времени по сравнению с теми стандартами, что имели место за 30 лет до этого^{211}. После аварии было принято решение о прекращении использования шуховских гиперболоидов в области систем водоснабжения.

Авария 1930 года стала следствием не только введения новых норм прочности и экономии металла, но и снижения общего уровня квалификации технического персонала. Война, репрессии против «спецов», эмиграция, естественная убыль инженерной прослойки общества не могли не повлиять на столь печальное завершение более чем тридцатилетнего триумфального шествия шуховских водопроводных башен по территории России.

Помимо Шаболовской башни сохранилась в России и еще одна — на Оке. Но она выполняет совершенно иные функции, являясь единственным в мире гиперболоидом-опорой линии электропередач. Эта башня — непосредственный свидетель осуществления плана ГОЭЛРО, в котором принял участие Шухов. За аббревиатурой ГОЭЛРО (Государственная комиссия по электрификации России) скрывается государственный план электрификации, принятый Советом народных комиссаров 21 декабря 1921 года — постановление «О плане электрификации России» и обозначенный известной ленинской формулой «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны».