Шухов

Один из древних минаретов — северо-восточный в результате землетрясения 1897 года накренился еще больше, что грозило ему полным разрушением и возможными человеческими жертвами. Башня стала наклоняться буквально на глазах. Виднейший советский археолог, основатель среднеазиатской археологической школы академик Михаил Евгеньевич Массон в 1918 году работал в Самарканде, через полвека он писал: «Первыми заметили это осенью 1918 года те, кто был ближе всего: китабсатары-мукавачи (букинисты-переплетчики). Их небольшие каркасные лавочки и одновременно переплетные мастерские располагались непосредственно вдоль северного бокового фаса отстроенного в XV веке самаркандского медресе Улугбека, внука Тимура, и были обращены выходами на улицу, соединявшую раньше главную городскую площадь Регистан с восточными воротами былой цитадели. Чинные, степенные, подчеркнуто углубленно сосредоточенные, но одновременно пристально внимательные, как подобает быть лицам, имеющим дело с книгой, они заметили, что находящийся позади их лавок и давно уже стоящий в очень наклонном положении, почти тридцатидвухметровый северо-восточный угловой минарет медресе снова, как и полтора года назад, пришел в движение. День ото дня кренится он все больше и больше наружу, отрываясь от основного массива кладки здания. Даже к вечеру щель между стволом минарета и примыкающим помещением аудитории-дарехана — становится чуть больше, чем была еще утром. «Яман, яман (нехорошо), — покачивая головами, тихо делились бородатые китабсатары между собой своими впечатлениями. — Пятьсот лет стоял минарет, а теперь может упасть. Но, иншалла (если угодно Аллаху), не упадет и все обойдется».

Первыми загалдели и подняли тревогу по поводу случившегося сидевшие напротив них по другую сторону улицы бойкие и плутоватые золотых дел мастера — заргары (ювелиры). Лишь только прослышали они о сделанных их соседями наблюдениях, как тотчас высыпали на тротуар, сгрудились у мастерской самого старого и почтенного таджика-ювелира и принялись громко обсуждать положение. Потом всей гурьбой ходили на Регистан и издали смотрели на крен минарета. Почти единодушно придя к заключению, что минарет рухнет именно на их лавки, а не на угол медресе XVII века Тилля-Кари (как втихомолку давно порешили промеж себя китабсатары), заргары сочли необходимым тотчас поставить об этом в известность базарного старосту и тюру — Вяткина (В. Л. Вяткин, известный археолог. — А. 5.), считавшегося по старой памяти как бы официальным надзирателем за состоянием самаркандских памятников. Когда к нему, в то время помощнику народного комиссара Самаркандской области, вошли в кабинет делегаты от встревоженных заргаров и один чайханщик, чье заведение примыкало к минарету, он, выслушав сделанное ими заявление, вызвал к себе областного архитектора Михаила Федоровича Мауера и вскоре же вместе с ним зашагал на Регистан. Осмотр длился свыше часа. Выслушаны были все, желавшие что-либо сказать. Китабсатары ничего не предлагали, ограничившись изложением своих наблюдений над трещинами. Заргары настойчиво добивались принятия каких-либо решительных мер, чтобы предотвратить катастрофу…»^{259}

Какие же пути сохранения ветхого сооружения (высотой 33 метра и весом более 2,5 тысячи тонн) предлагались? «Любитель-археолог Б. А. Кастальский, — сообщает Массон, — предлагал разобрать минарет по кирпичику и затем восстановить его уже в вертикальном положении. Областной архитектор М. Ф. Мауер утверждал, что такая «реставрация» фактически уничтожит памятник старины. На его месте окажется не имеющее никакого научного значения и, может быть, даже безобразное сооружение. В качестве временной меры минарет опоясали деревянным корсетом, а накренившийся ствол перехватили 24 стальными тросами. Минарет остановился, но его верхняя часть все еще отходила от нормального положения на 1,8 метра».

Букинистов и ювелиров спас от неминуемой гибели не Аллах, а старый русский инженер Шухов, занявшийся проблемой падающего минарета не позже 1922 года (если следить по его дневнику). Шухов понимал, что традиционное решение проблемы — постепенное выпрямление минарета с помощью лебедок и тросов — в данном случае не подходит и прямо противопоказано минарету, ибо грозит его сломом. Здесь нужен совершенно новый подход, который, быть может, вызовет поначалу недоверие и сопротивление компетентных специалистов. Но его простота в конце концов убедит всех в единственно верном и правильном решении.