Шум. История человечества. Необыкновенное акустическое путешествие сквозь время и пространство

Устройство, которое могло не только записывать, но и воспроизводить звук, смог сконструировать лишь легендарный американец Томас Альва Эдисон – ровно через двадцать лет после Скотта де Мартенвиля. В патенте, выданном в декабре 1877 г., Эдисон называл свой фонограф «говорящей машиной». Чтобы записать звук, нужно было привести в движение цилиндрический барабан (фонографический валик), покрытый оловянной фольгой, на которой игла, связанная с мембраной звуковой коробки, выдавливала винтовую канавку переменной глубины (позже фольгу на валике заменил слой воска). Первым словом, которое фонограф сохранил на века, стало произнесенное самим Эдисоном «Hello». Чтобы воспроизвести сделанную таким образом запись, требовалась уже другая звуковая коробка – предшественница современных стереосистем и MP3-плееров. Все эти изобретения изумляли и привлекали внимание, однако у них был один существенный недостаток. Они оставались предметом роскоши, дорогим и труднодоступным. Большинство людей могли ни разу не испытать это странное, немного жутковатое ощущение – слышать бестелесный голос или сыгранную на невидимых инструментах музыку.

https://archive.org/details/EDIS-SCD-02

30. Бестелесные голоса

1877 г. Томас Альва Эдисон, «Mary Had a Little Lamb», запись 1927 г.

Недавно был обнаружен потрясающий фонодокумент, который прежде считался утерянным. Эту запись сделал Адельберт Теодор Вангеманн (1855–1906), ассистент Эдисона. 7 октября 1889 г. он был принят рейхсканцлером Германии Отто фон Бисмарком в его замке Фридрихсру у Гамбурга. Вангеманн явился с необычной просьбой: он хотел, чтобы великий политик сказал что-нибудь в рожок фонографа, и показал ему необычную машину. Пожилой господин не заставил себя упрашивать. Для начала он продекламировал текст английской народной песни «Three Jolly Rogues», потом процитировал стихотворение Людвига Уланда, студенческий гимн «Gaudeamus igitur» и фрагменты «Марсельезы». В 2012 г. американские ученые обнаружили эту запись в архиве, и сейчас ее вновь можно услышать – правда, стоит большого труда понять, что именно говорит канцлер.

https://home.nps.gov/media/video/view.htm?id=2C341906-155D-451F-6779B4CF633B8F7E

31. Исторические слова

1889 г. Говорит Отто фон Бисмарк (фонограф Эдисона)

Две недели спустя Вангеманн запечатлел на восковом валике голос Гельмута Карла Бернхарда фон Мольтке (1800–1891). Это единственная запись, на которой мы можем услышать голос человека, рожденного еще в XVIII в. Ирония судьбы: при жизни Мольтке считался немногословным человеком и имел прозвище Молчун. Голос восьмидесятилетнего генерал-фельдмаршала звучит по-военному четко и молодцевато, когда он расхваливает фонограф: «Это новейшее изобретение господина Эдисона поистине достойно удивления. Благодаря телефону[89] даже тот человек, который давно лежит в могиле, может возвысить свой голос и обратиться к новому времени». А в декабре 1889 г. Вангеманн был в Вене и там сделал первую в истории запись фортепьянного концерта: великий композитор Иоганн Брамс играл собственное произведение, Венгерский танец № 1.

Телефон, телеграф, фонограф, газовый мотор, автомобиль, швейная машина, лифт, даже электрический стул – все эти изобретения впервые демонстрировались публике на всемирных промышленных выставках, которые были символом прогресса той эпохи. Первую из них открыла королева Виктория 1 мая 1851 г. в лондонском Гайд-парке. Это был парадный смотр всего, что светится, ездит и шумит. «С этого момента машины и человеческий дух становятся победителями и покорителями мира», – резюмировала одна из немецких газет[263].

Венцом века инноваций стала Всемирная выставка 1889 г. в Париже. Построенная для этого мероприятия Эйфелева башня станет иконой XIX в., но тогда этого еще никто не предполагал. Строили ее два года. Стук молотов со стройплощадки на Марсовом поле гремел над Сеной и был слышен на большом расстоянии. Забивать раскаленные клепки – занятие само по себе громкое, а металлическая конструкция была отличным резонатором, существенно усиливавшим звук. С января 1887 до марта 1889 г. в центре Парижа творилось нечто поразительно хаотичное, шумное, грязное, но в то же время восхитительное. Шум стройки, впрочем, людей особенно не возмущал. Предметом дискуссий стала сама аскетичная конструкция. Эйфелева башня, этот обнаженный железный скелет, стала маяком шумного Нового времени, символом индустриализации, прогресса, развития технологий. Ее облик, ее агрессивная мощь буквально кричали о том, что человек может все.