Шумел Камыш (СИ)

Один миг, и я в прихожей, а в следующий – уже висну на её шее. И реву. Реву. Реву. Не могу успокоиться. Руки дрожат, из груди вырываются надрывные всхлипы. Я вою от своей слабости. От отчаянья. От горькой обиды на Славу. Больше не могу. Устала. Нет сил больше терпеть его болезненную опеку и контроль… это бесчеловечное отношение, унижение, сотни хлёстких слов, всегда безошибочно попадающих точно в цель.

За что? Что я делаю не так? И когда всё изменилось?..

Как могло случиться, что я даже не заметила, как «забота» и «любовь» мужа переросли в жёсткие запреты и наказания?.. В какой именно момент тёплые мужские руки вдруг похолодели, а родные губы стали грубыми… и чужими?.. И самое главное… куда исчез тот взгляд… полный любви и нежности, что так пленил меня в студенческие годы?

Пока я лихорадочно стискиваю майку подруги, она без остановки гладит меня по голове, словно маленькую девочку.

– Лен, я так больше не могууу… – протяжно, дрожащими губами.

– Тварь. Какая же он – тварь. Я сейчас этой гниде… – намереваясь меня отстранить, но я вцепилась в неё мёртвой хваткой.

– Нет! Пожалуйста, не ходи! Он… он… – заикаясь от испуга. – Он разбудит мальчиков. Пусть спят. Я их еле уложила. Зоря очень неспокойный, а у Никитки так и держится температура. Клыки режутся, – отодвигаясь от подруги. – Пожалуйста, разменяй мне тысячу, – вспоминаю, наконец, зачем пришла и трясущейся рукой протягиваю банкноту, – по пятьсот рублей.

– Сейчас, – забирая, отвечает на автомате, и её глаза расширяются от внезапной догадки. – Это он тебя заставил, да? Да кто ж такого ублюдка только породил! – Лена уходит, а я обессилено опускаюсь на пуфик в коридоре и утыкаюсь невидящим взглядом в стену. – Этот мудак над тобой издевается, Карин! – кричит из комнаты и, выйдя, продолжает тише: – Понимает, что тебе некуда идти. Что ты без денег и очень зависишь от него. Особенно сейчас – после родов. Чувствует, что боишься потерять детей.

Я отстранённо киваю, мыслями находясь сейчас совсем в другом месте.

– Я побегу, Леночка, – поднимаюсь, хлюпнув носом. Судорожно вздыхаю.– Там… Я боюсь, как бы он чего… Господи, что я несу… Ведь он их отец…

– Это не отец, Карин, это – мразота.

– Лен, прости меня. Прости, что я тебя среди ночи… вот так вот… разбудила, – вытираю мокрые щёки. – Тебе завтра в больницу на дежурство?