Шумерские ночи. Том 3 (СИ)

На пороге стоял Хе-Кель. Всего месяц назад он завершил этот коцебу, и теперь мог путешествовать, не покидая своего жилища. Креол, впервые увидев этот триумф големостроения, невольно позавидовал и снова дал себе слово, что однажды коцебу себе все-таки выстроит. Он давно держал это в голове, да Шахшанор все-таки чересчур велик.

— Остальные здесь? — спросил маг, кивая другу.

— Здесь, брат, — донесся голос Шамшуддина. — Ты позвал — мы пришли.

Сегодня всегда такой добродушный кушит не улыбался. Его взгляд был холоден, а эфир вокруг дрожал. Из-за спины Шамшуддина вышла Мей’Кнони, а потом Хиоро.

— Я хочу сделать то, за что по нашим законам казнят, зарывая заживо в песок, — произнес Креол. — Если кто со мной не пойдет, пусть уйдет сейчас. Я не попрекну.

— Не попрекнешь, кхех!.. — фыркнул Хе-Кель. — Креол, я знаю тебя полвека, ты до конца жизни будешь ворчать, какой я ублюдок, что бросил тебя в час нужды!

— Сейчас ты нагло лжешь, — отмахнулся Креол. — Я спрошу еще раз — вы со мной?

— Мы с тобой, брат, — негромко произнес Шамшуддин.

— Я не буду проливать кровь, — предупредил Хиоро. — Но я помогу во всем остальном.

А Мей’Кнони молча кивнула, и лицо ее было необычно серьезным.

Коцебу Хе-Келя оказался тихоходным. Он летел раз в десять медленней, чем умел Креол, и в тридцать — чем летала Крыса-В-Камне. Креол все собирался засесть за новый летательный артефакт, да все откладывал, потому что действительно скоростной, большой и удобный потребует времени, а что попроще незачем и затевать. Он и сам по себе хорошо летает, хотя через океан своим ходом все-таки не махнешь.

Но оно и к лучшему. Пока бронзовый диск плыл к Вавилону, пятеро магов как следует все обсудили и решили, что будут делать. Креол связался со своим рабом-джинном, что все это время оставался в императорском дворце, и дал пару наказов.

Ничего особенного. Хубаксис не мог превратиться в огромного тигра и растерзать Менгске. Он бесполезен почти во всем. Но кое-что все-таки можно было поручить и ему.

Еще Креол поговорил с Галивией. Он не надеялся залучить ее в помощницы, старуха не любит лезть на рожон. Но она уважала покойного Шуруккаха и всегда тепло о нем отзывалась, так что пусть уж хотя бы не помогает Менгске.

— Если Менгске примет вызов — не помогайте, — в десятый раз повторял Креол. — Это будет наша дуэль. Но если он откажет…

— Раскол в Гильдии, — задумчиво сказал Шамшуддин. — Не думал, что доживу. И Мешен его наверняка поддержит…

— Дважды я побеждал Мешена’Руж-ах и отпускал живым, — произнес Креол. — Видно, боги сулили ему погибнуть на третий.

Маги готовились к нешуточной схватке. Менгске убил трех архимагов, пусть одного и не своими руками. Он точно не скажет: раз вы меня разоблачили, то судите, я сдаюсь. Будет битва, будут огонь и кровь, и им невероятно повезет, если все сведется к поединку Креола и Менгске.

Шамшуддин медитировал и жевал горькие ягоды каваха. Хе-Кель заряжал заклятиями новый жезл. Мей’Кнони варила сложносоставной эликсир. Хиоро читал заклятие Воскрешения.

Даже для него, лучшего целителя Шумера, это сложные чары. Воскрешение требует долгого предварительного ритуала, и мало кто может держать в памяти больше одного.

Но Хиоро умел удерживать три одновременно, так что его Креол в драку бросать не собирался. Хиоро надо беречь, а удар и без него найдется кому принять.

Коцебу летел всю ночь, а потом еще половину дня. Неспешно делал свои шестьдесят сосов в час, Хе-Кель орудовал рулем, ловя попутный ветер, Креол и Шамшуддин играли в шек-трак, Мей’Кнони спала, а Хиоро сидел в искусно отделанном кресле и по своему обыкновению жаловался на жизнь.

— Скажите мне, отчего люди считают себя вправе отнимать у других то, что даровано им богами? — говорил он в никуда. — Скажите мне.

— Это что, например? — не понял Креол. — Мне боги ничего не дарили. Тебе дарили? А почему ты нам не сказал?

— Жизнь, Креол, — поморщился Хиоро. — Я говорю о жизни. Отчего другие люди считают себя вправе ее прекращать? Не говоря даже о присутствующих — возьми Менгске. Он убил трех архимагов. Шурукках был великим магом, он во всем превосходил каждого из нас. И он учил новых, во множестве учил. Он хотел создать целую школу магии. И его жизнь прервалась, потому что другой маг возжелал власти, возжелал стать первым. Разве это хорошо?

— Это плохо, и поэтому мы его убьем, — кивнул Креол.

— Это просто новое звено все той же бесконечной цепи смертоубийств, — покривился Хиоро. — Друзья, я рад, что вы у меня есть, но даже вы таковы же, что и все люди, а люди, говоря по правде, до сих пор недалеко ушли от диких зверей.

Креол уставился на доску. Пока Хиоро нес свою чушь, Шамшуддин загнал в дом последнюю фишку и сгреб выигранные сикли. Сыграть еще кон они не успеют — впереди видны стены Вавилона.

— Разбудите Мей, — велел Креол, поднимаясь из-за стола. — Все готовы?

— Готовы, брат, — поднялся и Шамшуддин. — Но если мне суждено умереть сегодня, я хочу, чтобы ты произнес надгробную речь.

— Может, еще и песенку закажешь? — уставился на него Креол. — Сегодня умрет только Менгске и те, кто встанут на его сторону.