Шумный двор

Долго сидел Василий Степанович, обхватив руками голову. Хмель прошел, но голову еще клонила тяжесть, давило в груди. На душе было скверно. В самом деле, за что побил сына? Да себя вспомнить — разве не случалось такого? Тоже лет тринадцать было, вот как Лешке сейчас. Жил на первом этаже сапожник Зубов. Настойки любил делать. Выставил как-то батарею бутылей на окно, чтобы добродили на солнышке, А они, ребятишки, в футбол играли. И случилось же так, что он, Васька Пронин, по кличке Буза, угодил мячом прямо в бутыль с вишневой настойкой. Досталось бы ему тогда на орехи, да хорошо, ребята не выдали. Верные были ребята. Не хуже Лешкиных друзей. Василий Степанович усмехнулся, вспомнив Василька и Сашу. «Ишь, защитники! Не уйду, мол, и все! Смелые ребятишки, молодцы! Такие в беде не оставят».

А потом опять вспоминал себя мальчишкой. Как был пионером, ездил в лагерь… Когда же это было?.. Тридцать пятый или тридцать шестой год?.. И-их! Сколько годков пробежало!.. А интересное было время. В самодеятельности участвовал, на баяне играл. Песни пели. Костры жгли. Военные игры… Тогда-то играли. А настоящая война — другая. Василий Степанович пощупал возле локтя два глубоких шрама. Автоматной очередью жигануло. И на боку — три отметины. На голове тоже. Контузия… Может, оттого и выпивать начал? А может, и не оттого. Черт его знает… А недавно вот с шоферов сняли. Его сняли! Да он полтора года со смертью в обнимку снаряды на передовую возил! Награды имеет…

Василий Степанович сокрушенно замотал большой седеющей головой. «Нехорошо как-то получается. Нехорошо…»

Голубой значок

За ужином, как обычно, собиралась вся семья Козыревых. Шум, разговоры, смех. Не отставал от детей и Петр Алексеевич. Быстрый, моложавый, он то и дело сыпал шуточками, подмигивал, а смеялся так заразительно, что и Анна Сергеевна не могла удержаться от улыбки.

Когда кончили пить чай, Пенка отстегнула от сарафанчика голубой значок и положила его перед отцом.

— Добро, — сказал Петр Алексеевич и посмотрел на самого младшего — пятилетнего Вадика.

Малыш с гордостью выпалил:

— Цветочкам пить дал! Платок от носа выстирал! И еще тарелку и два стакана!

Толик, собиравшийся в этом году в первый класс, солидно поправил брата:

— Тарелки и стаканы не стирают, а моют.

Вадик на его слова не обратил внимания.

— Всё, — сказал он.

Поднялся Толик.

— Сначала вымел щеткой в комнате. Потом вычистил песком кастрюлю. — Он подумал и не совсем уверенно добавил: — Ну, и во дворе один мальчишка стукнул девочку, а я сказал: «Если еще полезешь, то надаю».

— Ага! — вскочил Вадик. — И забыл! Забыл! Еще мяч девочке достали. Ты полез в крапиву, и я полез. Не испугался!

— Молодцы! — похвалил отец. — Ну, а ты, Пенка?

— Лучше я за нее скажу, — улыбнулась Анна Сергеевна. — А то снова о чем-нибудь умолчит. Сначала почистила картошку. Потом сварила кисель. Еще стирала. Вещей с десяток выстирала.

— Еще четыре партии в шахматы выиграла, — с удовольствием сообщил Саша. — Страх и ужас навела на ребят. Даже местный гроссмейстер был посрамлен и бесславно покинул поле боя.

Петр Алексеевич потрепал Пенку по волосам. Та прижалась к отцу и тихонько засмеялась.

— А значок, — сказала она, — все-таки заслужил Саша. Он такое совершил!..

— Уж ты скажешь! — нахмурился Саша.

— Скромность, конечно, украшает человека, — весело заметил отец. — Но может быть, вы нас с мамой посвятите в суть дела?

Саше пришлось рассказать, как заступился за Лешу.

Петр Алексеевич слушал внимательно и серьезно.

— Что ж, — сказал он. — Мне кажется, что значок сегодня действительно заслужил Саша. Анечка, ты согласна?

— Вполне, — подтвердила Анна Сергеевна.

Через полчаса Вадик и Толик лежали в своих кроватях. В комнате лишь начинало темнеть. Братья еще не спали. Приподнявшись на локте, Вадик прошептал:

— Наш Саша смелый-пресмелый.

Толик смотрел в потолок. Руки были заложены под голову. Он думал о себе. Да, Саша смелый, ничего не боится, а вот он, Толик… Вчера двое мальчишек отнимали у девочки скакалку, он видел и не заступился. Струсил. Толику стало обидно и жалко себя. «Но эти же мальчишки почти незнакомые… Все равно надо было заступиться. Ничего бы мне не сделали. А если бы полезли, как дал бы!..»

Окончательно расправиться с мальчишками Толику помешал Вадик. Перегнувшись с кровати, братишка зашептал в самое ухо Толика:

— Я придумал. Знаешь сарай? Там стена. Я лазил. Высокая! Выше тебя. Завтра прыгну с нее. Не испугаюсь! Папа значок мне повесит!

— Дурак! — повертываясь на другой бок, сказал Толик. — За это папа отругает. Нужно полезные дела делать, а не глупые.

Глядя в темнеющее окно, Толик стал думать о голубом значке.