Шурави, или Моя война

Попасть на прием прокурору республики Абрамову не удалось, так как он был на выезде. Попросив у секретаря лист бумаги, Виктор изложил все, что накипело у него в душе.

На следующий день состоялись похороны зятя. Абрамов, как ни пытался в этот день встретиться с Анваром Садыковым и переговорить с ним, у него ничего не получалось. Дверь его квартиры была закрыта на замок. На следующий день Абрамова вызвали повесткой в милицию. Он приехал к назначенному времени, однако сотрудник, который его пригласил, почему-то отсутствовал.

– Скажите, а Тагир Ильясович будет сегодня? Я отпросился с работы, и мне не хотелось бы, терять этот день.

– Все вопросы к нему, – ответил его коллега.

Абрамов не знал, что ему делать, то ли ехать домой, то ли ждать сотрудника милиции. Он слонялся по отделу милиции в надежде, что откроется дверь, и его пригласят зайти.

– Молодой человек, вы кого-то ждете? – спросил его мужчина в штатском.

– Вот гадаю, стоит ждать сотрудника милиции, который пригласил меня к себе, или нет. Вызвал он к 14 часам, сейчас уже 15 часов, а его все нет, и будет ли он вообще, никто не знает.

– Как его фамилия?

– Он представился мне, как Тагир Ильясович.

– Ясно, это Гатин, – произнес мужчина. – Вы езжайте домой или на работу. Я с ним разберусь.

– Спасибо. А вы кто будете?

– Начальник отдела милиции.

Абрамов поехал на завод. Доработав до конца смену, он поехал домой. Около его подъезда стояла милицейская машина.

«Неужели за мной?» – подумал Виктор.

Он оказался прав. В квартире его ждал Гатин. Он сидел на диване и читал какой-то иллюстрированный журнал.

– Давай, поехали, Абрамов, – сказал он, – я устал тебя ждать.

– Я вас тоже ждал достаточно долго, – произнес Виктор.

– Ты поменьше базарь, парень. Я тебе не товарищ, а сотрудник уголовного розыска.

Абрамов быстро умылся, переоделся и направился вслед за Гатиным на улицу.

– Виктор, ты надолго? – спросила его мать.

– Не знаю, мама, как получится, – ответил Абрамов ей. – Это не от меня зависит.

Они сели в автомашину и поехали в отдел милиции. Виктор тогда еще не предполагал, что задержится там на всю ночь. Весь разговор с оперативником крутился вокруг его заявления в республиканскую прокуратуру.

– Чего ты хочешь, Абрамов? Хочешь повесить на наш отдел уголовное дело по убийству? Почему ты считаешь, что твоего зятя убили? Он – алкоголик, напился до чертиков, вот и склеил ласты от водки.

Виктор, молча, слушал его, не прерывая и не высказывая своего мнения по данному вопросу.

– Давай, Абрамов, бери бумагу и пиши встречное заявление, что ты ошибаешься и согласен с доводами следствия. Что твой зять скончался от сердечного приступа, что при последней вашей встрече Николаев жаловался на сильные сердечные боли.

– Извините меня, но я не пойму, зачем вам это? Для чего вы меня принуждаете давать ложные показания?

– Неужели ты не понял, Абрамов? Мне все равно, от чего «зажмурился» твой зять, от сердца или еще от чего-то. Ты хороших людей подставляешь, Абрамов, в частности врача и следователя прокуратуры.

– Выходит, истина этого происшествия вас не интересует?

– Неужели ты так ничего и не понимаешь? Ну, нет больше твоего зятя, нет его, и все. И ты, что бы ни делал, все равно его не вернешь с того света. Среди нас нет Иисуса Христа, который мог бы его воскресить, как умершего Лазаря.

– Но есть лицо, которое может ответить за это преступление. Прижмите Садыкова, и он расскажет, кто кого забил ногами до смерти. Почему вы с ним не хотите поработать?

– А потому, что его нет. Ты понял, его нет и где он, никто не знает. Сейчас это уголовное дело никому не нужно, оно просто влияет на положительную статистику отдела милиции.

– Вы меня можете убить, но я не буду писать никаких встречных заявлений. Розыск Садыкова – ваша непосредственная работа, вот и выполняйте ее, как положено.

– Значит, не будешь писать?

– Нет.

Сильный удар в челюсть свалил Виктора на грязный пол кабинета. Абрамов медленно поднялся и достал из кармана брюк носовой платок. Он вытер кровь, которая обильно текла из разбитой губы.

– За что ты меня бьешь? Разве я – преступник? Еще раз ударишь – сильно пожалеешь. Я бить тебя не стану, ты же этого от меня хочешь и поэтому провоцируешь. Я выброшусь из окна и покалечусь так, чтобы ты на меня всю жизнь работал. Надеюсь, ты понял?

– Ты чего меня пугаешь? Можешь бросаться хоть сейчас.

Он отошел в сторону и стал с любопытством смотреть на Виктора.

– Я и не думал тебя пугать. Утром я пойду в травматологический пункт и зафиксирую полученные мной травмы. Вот тогда мы и будем с тобой говорить в прокуратуре.

Вскочив со стула, Абрамов резко бросился к окну. Прыгать из окна он, конечно, не собирался, он просто хотел продемонстрировать оперативнику свои намерения. Гатин успел схватить его за рукав куртки раньше, чем Виктор приблизился к окну.

– Ты что, Абрамов, дурак что ли?

Его угроза, похоже, подействовала на Гатина. Он вывел Абрамова из кабинета на улицу. Несмотря на то, что часы показывали начало восьмого утра, на улице было еще темно.