Шурави, или Моя война

– Да, я не верю, ему и уверен, что заключение было вынесено по вашей личной просьбе. Я приехал к сестре, когда труп моего зятя еще находился в подъезде дома и его осматривали врачи. Я великолепно помню, что у зятя были синие бока, а сломанные ребра выпирали из-под кожи. А врач говорит о смерти от инфаркта.

– А ты, настырный, Абрамов, – произнес Кашапов. – С тобой, насколько я знаю, вчера разговаривали сотрудники уголовного розыска, но ты, похоже, не въехал в ситуацию. Хорошо, попробую я тебе все объяснить.

– Попробуйте, может, это у вас получится более доходчиво, чем у них. Кстати, хочу сделать устное заявление. Меня пытался избить в своем кабинете Гатин. Можете направить меня на экспертизу.

Следователь словно не услышал слов Абрамова.

– Чего вы хотите в конечном итоге? – спросил он Виктора.

– Я хочу, чтобы вы возбудили уголовное дело по факту нанесения побоев моему зятю и в рамках этого дела нашли людей, совершивших это преступление.

– Вы знаете, Абрамов, что такое прокуратура? Так вот, объясняю. Прокуратура – надзирающий государственный орган, главной задачей которого является контроль за исполнением государственным аппаратом и людьми принятых страной законов. Мы должны своевременно реагировать на заявления граждан, если их права попираются, как государством, так и отдельными людьми. Вам понятно? Так вот, мы подходим, в частности, к вашему заявлению. Вы указываете в нем, что не верите мне, и считаете, что я специально подтасовал заключение экспертизы. Это ваше личное мнение. Эксперт, заметьте, лицо государственное. Ставя подпись под своим заключением, он несет за это полную ответственность. Я, как представитель прокуратуры, проверил данное заключение и могу с полной ответственностью заявить, что вынесенный им диагноз соответствовал тому, что он увидел, вскрыв труп вашего родственника. Теперь самое главное. Выразив недоверие ему и мне, вы выразили недоверие государству, которое мы с ним представляем. Вам понятна моя мысль?

– Вполне, – коротко ответил Абрамов.

– Вот и хорошо, значит, вы меня правильно поняли.

– Мне только непонятно, почему вы себя отождествляете с нашим государством? Вчера мне такой же представитель власти, то есть государства, пытался втолковать то же самое с помощью кулаков. Скажите, как я должен относиться к государству, если его представители поступают так, как вы?

– Я вас не понимаю, Абрамов. Это же антисоветские высказывания!

– Не надо мне шить «политику», гражданин следователь. Вы и Советская власть – совершенно разные понятия и не пытайтесь их совместить в одном лице. Можете делать со мной все что угодно, но я не заберу свое заявление. А там, посмотрим, куда кривая выведет. Вы, наверняка, навели справки и хорошо знаете мое упрямство в отдельных вопросах.

– Не пугайте меня, Абрамов. У вас будет масса неприятностей, – произнес он.

– Ну, что ж. Советская власть на вас не заканчивается. Есть республиканская прокуратура, а в случае чего, есть и Москва. Это здесь вы – хозяин тайги, а там, в Москве, лишь маленькая елочка. Прощайте.

Виктор встал со стула и направился к двери.

***

Дома его ждал сюрприз. Ему пришло письмо от Марченко.

«Привет, братишка!

Извини, что так долго не писал. О причинах молчания ты, надеюсь, уже догадался сам. Наверняка, подобные проблемы были и у тебя. Здесь все по-прежнему: дорога, горы, перевалы. Мою группу расформировали, разбросали ребят по разным подразделениям. Недавно получил досрочно звание подполковника и медаль «За отвагу». Короче, служба идет, как и прежде. Неделю назад погиб Орлов – наш толмач. Он подорвался на мине. Так что из нашего союзного призыва остался я один.

Татьяну комиссовали по причине беременности. Сейчас она в Краснодаре у своих родственников. Наверное, там и будет рожать.

Виктор, я часто вспоминаю тебя. Когда я тебя увидел впервые на курсах, ты мне сразу же понравился, как человек. Я рад, что судьба связала нас с тобой дружбой, которую проверили и время, и бои. Сейчас твой персидский кинжал у меня. Ты, наверное, не помнишь, как сам сунул его мне в руки, перед тем как тебя занесли в самолет. Постараюсь вернуть его после войны, если доживу до победы.

Напиши мне о себе, что у тебя произошло на «гражданке». Мне очень интересно, как ты смог устроиться в новой жизни. Пиши, адрес на конверте. Буду ждать твоего ответа.

Марченко».

Виктор читал письмо, а перед его глазами стояли Марченко и Татьяна. В гражданской жизни с ее проблемами он стал потихоньку забывать, к стыду, о своих боевых товарищах. От этой мысли Абрамову стало больно и противно.

– Виктор, это письмо от твоего командира? – поинтересовалась у него мать.

– Да, от него, – ответил он ей.

Абрамов достал сигарету и вышел покурить в коридор.

«Как же ты мог позабыть о них, – корил он себя. – Правильно говорила Татьяна, что приедешь в Союз, окунешься в новую жизнь и забудешь о своих боевых товарищах. Ты не верил, а вот это письмо лишний раз подтвердило правоту ее слов. Они там, а ты уже здесь, где не стреляют и не убивают».

Виктор сделал еще затяжку и выпустил клуб дыма в открытую форточку.