Шурочка и Вася в древнем городе

Возле небольшого квартального храма, расположившегося у входа на центральную площадь, кипела работа. Мальчишки подводили к учреждению культа запряженных в лёгкие повозки осликов, привязывали их к специальным столбам и выгружали на землю большие охапки свежей травы и ветви деревьев. Другие ребята забирали траву, заносили в храм и рассыпали ее по каменному полу, а из веток вязали свежие веники, и развешивали их на внутренних и внешних стенах.

На площади, куда девушки попали так же в сопровождении Аполлона, происходило то же самое – пучками трав и веток украшали все здания, а в центре, прямо на пыльных плитах закладывали костры и устанавливали торговые палатки. Подготовка к празднику шла полным ходом.

– Ну как вам? – Аполлон светился от гордости, не забывая кидать ласковые взгляды на Спартака. – Правда, славно получается?

Вася, оправдывая хорошее воспитание, скромно отвела глаза и уклончиво пожала плечами, ну а Потапова, дитя истинных пролетариев, разводить реверансы не стала, а просто и понятно сказала то, о чем думала:

– Вы бы лучше убрались тут! Пылюки развели в городе – ступить некуда. Был педикюр, и нету педикюра. Не пятки, а кошмар.

Аполлон не сразу понял, о чем речь, но после ёмких, буквально в двух словах, объяснений, растерянно посмотрел на небо.

– Так ведь на всё воля Зевса. Дождя не было с самого посева. Земля сохнет и мельчится. – Аполлон нагнулся, взял щепотку белой пыли и растер ее между пальцами. – Мельчится…

– Тоже мне проблема! – отмахнулась Саша. – Разошлите мальчишек по улицам, пусть водичкой побрызгают дорогу. Вода прибьет пыль и воздух будет чище. А то невозможно же… Спартак, вон, дышать не может.

В доказательство своих слов Саша сунула под нос растерянному Аполлону грустного пёсика с мокрыми дорожками слипшейся шерсти под глазами.

– Бедное создание… - архитектор расторгался и осторожно провел пальцем по покатому лбу Спартака, потрогал заколку на челке и окончательно растаял, когда пес дружелюбно лизнул его руку. – Чудо! Просто чудо, а не животное!

Распрощавшись с античным любителем собак, девушки добрели по раскаленным улочкам до дома легата, где первым делом устроили банный день. Терму легата топить не стали – и так жарко, но воды с помощью слуги-мужчины нагрели вдоволь.

Для помывочных нужд летом воду кипятили в большом чане прямо во дворе, а потом носили вёдрами в терму, где наливали в кадушку с холодной водой и, таким образом, получали водичку нужной температуры.

– Как у бабули в деревне, – пропыхтела Саша, вылив второе ведро кипятка, и без сил опустившись на лавку в помывочной. – Там тоже, пока сообразишь помыться, вспотеешь три раза, а устанешь так, что и не вспомнишь – зачем это вообще затеял.

– Ничего, – Василина поставила медный ковшик с заваренными горячей водой травами на верхнюю полку, чтобы ненароком не обжечься. – Зато после баньки чувство такое, словно заново родился. Но суеты и правда много.

Первым мылся Спартак.

Саша экономно взбила шампунь в отдельной посудине и тщательно намылила своего питомца.

– Вот так, мой маленький! Вот так, сладенький! Будет чистым маленький! Чистым-чистым, сладенький! А тетя Васька пусть завидует! Я ей твоей шампуньки не дам, не бойся! И бальзамчика не дам, его всего пол-флакона осталось.

– Больно нужно! – хмыкнула Василина. – Я и с травками уже неплохо управляюсь. Волосы привыкли и даже, кажется, лучше выглядят без всей нашей современной химии. А тебе, Саш, я смотрю, замуж пора, да ляльку скорей заводить.

– Чего это? – Саша выпрямилась, посмотрела на Василину и опять засюсюкала над "красивым" мальчиком, больше всего сейчас похожим на мокрую канализационную крысу.

– Того это, – передразнила подругу Вася. – Материнский инстинкт играет, говорю.

– Пусть играет, – Потапова чмокнула Спартака в черную пуговку носика, вытерла и отправила отдыхать в предбанник. – Хуже, когда у женщины вообще нет инстинкта. Ей, считай, повезет, если муж тоже не особо за детьми страдает. А если будет требовать, а она не хочет? Что тогда?

– Такие вещи "на берегу" выясняют, а не после свадьбы.

– Всякое бывает… - философски заметила Саша, достала пучок трав из ковшика и вручила Васе. – Потри спину.

После помывки подруги совсем разомлели и прилегли отдохнуть на широких лавках.

– Вась, видела, как легат сегодня зыркал, когда Понтий тебе улыбнулся?

– Не придумывай… - зевнула Василина.

– Я и не придумываю. Нравишься ты ему, подруга.

* * *

Василина прикрыла глаза, но, если на Потапову снизошло вдохновение поболтать, то такие мелочи, как нежелание собеседника общаться, уже не принимаются в расчет.

– Вась, а Вась… Ваааася!

– М?

– Не мычи. Поговори со мной.

– О чем? – Василина нехотя приоткрыла глаза, посмотрела на бодрую, как полугодовалый щенок лабрадора, подругу, вздохнула и села на лавке, пряча зевок в кулак.

– Как о чем? О легате же!

– А что с ним? По делам ушел, куда – не сказался.

– Сказался-не сказался… Слушай, а ты неплохо ассимилируешься. Балакаешь по-древнему. – цокнула Саша. – Но я сейчас не про военные дела. Ты лучше скажи – классный же мужик?