Шуруп

– Веселый денек, ничего не скажешь! – произнес Терентьев, выводя всех из ступора.

Мастер, если судить по голосу, был собран и спокоен. А вот о себе Виталий сказать того же самого, увы, не мог. Его разве что не колотило – видимо, нервы. Пришлось сцепить зубы и в свою очередь собраться.

К счастью – получилось, пусть и не без труда. А что в этом мире дается без труда? Только глупость и смерть.

В следующее мгновение палуба аппаратной ушла у Виталия из-под ног.

Часть IV Стажер

Глава четырнадцатая

Мичман выглядел жутковато даже после запенивания: пена, еще перед тем как взяться корочкой и затвердеть, напиталась кровью и порозовела. Но пролечил его Заварзин все-таки удачно, потому что из-под схватившегося целебного слоя ничего не сочилось и не капало. Стан временно онемел, ибо рот ему тоже залепили, но тут уж выбирать не приходилось – быстро остановить кровотечение из разбитого лица и рассеченной почти до кости щеки иным способом было невозможно. Над застывшей розовой пеной хорошо были видны глаза мичмана – безумные и ошалевшие.

– Эк тебя приложило-то, – сочувственно покачал головой Заварзин.

Майор был практически цел, если не считать полуоторванного рукава кителя. Зацепился за что-то в момент импакта, но упал удачно, ничего не повредил.

Стан замычал из-под маски и потянулся рукой к чему-то светлому в луже крови справа от себя.

– Что там? – не понял Заварзин.

– Зуб там, – сообщил откуда-то из-за пульта Терентьев. – Моляр. Мне в щелочку видно. Кстати, я буду крайне признателен, если меня кто-нибудь отсюда вытащит, а то застрял я, други.

– Сейчас, – засуетился Заварзин.

Он поставил баллончик с пеной рядом с сидящим на полу Станом и полез за пульт – сначала просто поглядеть.

– У тебя ничего не сломано, а, капитан? – поинтересовался Заварзин первым делом.

– Боли не чувствую, – отозвался Терентьев до оторопи спокойно. – Но и пошевелиться не могу.

– Стажер, помогай! – обернулся Заварзин.

Виталий унял дрожь в руках и коленках и поспешил на помощь.

Ему самому повезло больше всех – приложился точнехонько об упругую обивку шкафчиков, вытянувшихся вдоль правого борта. Даже не ушибся. И одежду не повредил. Просто испугался, потому что «Платан» словно вознамерился сплясать какой-то адов канкан, с прыжками и коленцами. Просто удивительно, сколько в аппаратной оказалось незакрепленных предметов и сколько из них оказались тяжелыми, острыми и твердыми.

Вдвоем с Заварзиным кое-как удалось извлечь Терентьева из-за пульта. Тот был, к счастью, цел, а руки-ноги просто затекли от неподвижности и сдавливания в узкой щели. Заклинило его там вмертвую, еле выцарапали. Рукава кителя у мастера, в отличие от Заварзина, сохранились, зато оторвало правый боковой карман. С мясом, начисто. А ведь на полоску ткани, из которой шили полевую форму, смело можно было подвешивать взрослого бегемота – в теории должна была выдержать.

– Сколько времени прошло? – спросил Заварзин у Виталия. – Ты не засек?

– Засек, – отозвался тот. – Около шести минут. Точнее не скажу, извини, я тоже в момент удара отключился. Секунд, наверное, на десять.

– Я открываю, не будем ждать. Не дай бог пацаны мои не успели…

Он принялся отдраивать люк. Круглый запор был липким от мичманской крови.

– Стой, – скомандовал Терентьев, не шевелясь. Мастер двигал только глазами. – Попробуй оживить наружные датчики.

– Температура? – Заварзин перестал вращать запор и оглянулся. – Да брось, капитан, если бы ударная волна была способна прогреть среду до опасной температуры, хрен бы эта скорлупка уцелела.

– Меня больше излучение беспокоит, – Терентьев осторожно пошевелил шеей – голова двигалась. – Вылечат, конечно, но все равно не хотелось бы хватануть дозу.

Заварзин вернулся к пульту и там чем-то пощелкал.

– Хренушки, – сообщил он грустно. – Питания нет. Ни от нашего генератора, ни от бортовой аварийки. Вы как хотите, а я пошел.

На этот раз Терентьев возражать не стал.

«А как там Зоя?» – внезапно ужалило Виталия.

Он попробовал вызвать ее, но гражданская сеть лежала вмертвую.

Виталий спрятал планшет и вскочил.

– Сиди, – приказал ему Терентьев, в очередной раз демонстрируя навыки прикладной телепатии в коллективе. – Чем ты ей сейчас поможешь? Если выжила – спасут.

– Кто спасет? – угрюмо спросил Виталий.

– Спасатели, кто ж еще? – фыркнул Терентьев. – Их лагеря в стороне и достаточно далеко, чтобы не пострадать от импакта. Я думаю, они уже прискакали.

«А и верно!» – Виталий в который раз упустил очевидную вещь: параллельно с любым полевым выездом полковой разведки, даже если он учебный, обязательно разворачивают два-три спасательских комплекса, причем в разных местах, чтобы все вместе одним ударом не накрыло. Но тревога все равно никуда не делась.

Тем временем Заварзин отдраил люк, правда, тяжелую створку пока не открывал. Нерешительно оглянулся на остальных, выдохнул, пробормотал: «Ну, двинули…» – и наконец толкнул люк.

Тот приоткрылся.

Вопреки опасениям, снаружи было светло и прохладно, в том смысле, что температура явно не стремилась к опасным пределам. В щели засинело безоблачное лорейское небо.