Шуруп

– Хрен его знает… Я его и не видел, пока ты не показал. Это твой, что ли?

– Как знать… – загадочно протянул Виталий и без колебаний вызвал Терентьева.

Чернявый «Енот» на окружающее не реагировал, все так же с виду безучастно торчал у груды катушек, но совсем неподвижным его назвать тоже было нельзя: эффектор иногда переминался с ноги на ногу, как мающийся долгим ожиданием человек.

– Мастер! – приглушенно сказал Виталий, когда Терентьев ответил на вызов. – Гляди!

Он нацелил объектив камеры на «Енота» и дал максимальное увеличение.

– Видишь? – спросил Виталий через несколько секунд.

– Вижу, – отозвался Терентьев. – Вот так вот, значит… Слушай сюда, кадет! Глаз с него не своди! Но и не приближайся. Просто будь невдалеке. Я сейчас приеду. Понял?

– Понял! Я около…

– Я знаю, где ты, – перебил Терентьев и отключился.

Боец, невольно ставший свидетелем этого разговора, поглядел на Виталия уже не сочувственно, а с уважением, как на человека, занятого реальным и полезным делом.

– Если нужна поддержка огнем – ты только намекни! – сказал он. Голос из-под шлема звучал глухо.

– Обязательно намекну, – пообещал Виталий. – Только вы уж без команды по нему не палите. Вон видишь, как шарахнуло?

Виталий качнул головой в сторону бывшего центра лагеря, где сейчас вместо палаток располагалась пустошь с кратером в центре.

– Что, это из-за роботов шарахнуло? – удивленно переспросил караульный.

– Не исключено, – вздохнул Виталий и осекся.

«Еноту» надоело торчать около катушек. Он, в очередной раз переступив с ноги на ногу, внезапно развернулся и потрусил параллельно дороге, по которой только что пришел Виталий, – вдоль сравнительно ровной шеренги тяжелых пятисоток.

Виталий тихо выругался и двинулся в ту же сторону, метрах в пятнадцати сбоку от «Енота». Тот трусил походным аллюром, отличным от поискового шага. Чтобы не отстать, Виталию то и дело приходилось в свою очередь переходить на внешне легкомысленную трусцу.

Пока Виталий размышлял – не доложить ли мастеру о переменах в поведении робота, тот сам вышел на связь. Виталий порадовался, что не стал убирать планшет, так и держал в руке, поэтому сейчас осталось только притронуться к сенсору.

Судя по характерно трясущейся картинке, Терентьев ехал на «бобике».

– Ну как? – справился он.

– Уходит, – доложил Виталий. – Рысью. Вдоль условной улочки, направление – северо-запад, если не свернет – покинет территорию «красного уголка» и выйдет прямехонько к тому, что осталось от диспетчерской летного поля.

От сборной башенки, надо сказать, осталось мало что: только врытые в грунт ребра фундамента, кое-где сиротливо торчащие наружу. Крепления надземных конструкций были погнуты и покорежены, а сами конструкции сорвало и отшвырнуло метров на полтораста прочь, в тундростепь, за границу силового колпака, который в момент падения метеорита, конечно же, засбоил и отключился.

На перекрестке, совсем рядом с накренившейся аппаратной ЗАСа, Виталий разглядел мчащийся по основной улице «бобик». «Енот», ни на что не реагируя, обогнул аппаратную с кормы и шмыгнул в узкий проход между двумя ближними кораблями. Виталий поспешил за ним.

Терентьев на «бобике» нагнал Виталия через пару минут. «Енот» выбрался из скопления кораблей и шустро рысил прочь, в степь, к чужой базе. Надо понимать – домой.

«Бобик» притормозил; Виталий на ходу заскочил вперед, к водиле. Рулил незнакомый сержант с узким длинным лицом и худыми и тоже длинными руками – что-то в повадках сержанта прорывалось паучье. На Виталия водитель особого внимания не обратил, как только тот запрыгнул – прибавил газу, только и всего.

– Рассказывай, – велел из-за спины Терентьев.

Виталий полуобернулся, закинув левую руку за спинку сидения.

– Да что тут рассказывать… Зашел на ЗАС, потом дальше двинул, к кэ-шэ-эм-кам. Там его и заметил. В сторонке стоял, где катушки навалены, с кабелем, что ли. Стоял, таращился. Долго, наверное минут пять-семь, но это только с момента, как я его заметил, а так, может, и дольше. А потом снялся и побежал – больше нигде не задерживался, так и бежит до сих пор.

– Ты сразу меня вызвал, как его заметил?

– Практически. Ну, может, секунд через двадцать.

– А бежать он наладился, как только ты мне его показал? Или позже?

Виталий прикинул и осторожно уточнил:

– Не то чтобы в ту же секунду… Через минуту примерно. Ну, может, чуть меньше, чем через минуту – секунд через сорок пять-пятьдесят.

Терентьев выругался – коротко и неразборчиво, Виталий уловил только интонацию. Очевидно, мастер был раздосадован.

«Бобик» миновал генератор защитного поля – полусферу метровой высоты, покрытую темно-коричневой коростой нагара. По идее, тут должен был дежурить боец в полной боевой, но прямо сейчас не было никого. Здесь заканчивалась условная территория выезда, дальше расстилалась дикая тундростепь.

– Стоп! – скомандовал Терентьев, и сержант, шевельнув паучьими конечностями, сбросил ход.

Не дожидаясь полной остановки, Терентьев сгреб в охапку видеоусилитель и треногу, до того лежащие рядом на сиденье, и соскочил с платформы.