Шуры-муры на Калининском

Новый год Крещенские решили справлять на даче, по-семейному, как, собственно, и всегда. Объяснение было простое — на Калининском по-семейному не получалось. Пробовали. Всегда кто-то обязательно заглядывал, так сказать, на огонек. В прошлом году, хоть никого не приглашали, набилась куча народу. А все потому, что окна в окна, можно сказать, глаза в глаза, в следующей высотке, жил друг Роберта, большой аварский поэт, который часто приходил, как только замечал, что в квартире Крещенских включился свет. Его всегда очень ждали и любили. Пришел он и на прошлый Новый год, аккурат за пять минут до полуночи, как Дед Мороз, вышло очень мило и трогательно. Вот только Лиду с Аленой чуть инфаркт не хватил, когда они увидели в прихожей толпу из его одиннадцати родственников, прилетевших в Москву из Махачкалы. Уж очень хозяйки озадачились, чем накормить гостей, и всю новогоднюю ночь что-то ваяли на кухне — Лидка пекла блинчики, Алена строила бутерброды… В общем, варили для гостей кашу из топора, чтоб не ударить в грязь лицом.

На встречу следующего Нового года стопроцентно решили на всякий пожарный отбыть в Переделкино, чтобы там встретить его тихо и мирно. С собой позвали только Павочку. Она давным-давно стала членом семьи, и без нее странно было бы что-то устраивать. Да и Сева от одиночества совсем одичал, хотя после нервотрепки с Мамедом на гостей уже не напрашивался. Но очень обрадовался, что на Новый год будет не один.

А на даче раздолье — лес, небо со звездами, снега навалом, сугробы до окон, так еще и елку можно во дворе нарядить. Плюс в доме печка, которую еще немцы после войны сложили, добротная, четверть века уже прослужившая, приятно — дрова потрескивают, огонь гудит, тепло, уютно. Да и холодильник не нужен — можно поставить продукты в тамбур, все останется в сохранности. И разместиться всем места хватит, а Павочка к Севе в сторожку спать пойдет, у него там кухня просторная, раскладушка не раз там вставала.

Приехали накануне вечером, хотели почему-то сначала на электричке, но сумки были уж больно тяжелые, Роберт один никогда бы не справился, да и с собакой страшно, вдруг с поводка сорвется и убежит. Ничего, Аллуся села за руль, хоть и не любила скользкие зимние дороги, и домчались довольно быстро, почти без остановок. В этот предпраздничный день все, закончив с покупками, успокоились, утихомирились, сели по домам в предвкушении праздника, чтобы начать прихорашивать под бубнящий телевизор жилье, елочки и самих себя. Даже прохожих, не то что машин, было совсем немного, хотя кто-то запоздалый еще тащил, смешно переваливаясь, на плече елочные остатки.

Сева ждал Крещенских, тщательно выскребая снег у ворот при свете единственного на весь пятачок фонаря. Вдруг запрокинул голову вверх и улыбнулся, глядя, как настырно снежинки кружатся в его свете. А снег все падал и падал, много насыпало в том году. Дорожка к дому уже была очищена, но когда это было — часа два назад, неудивительно, если ее опять занесло. Отправляться убирать снова совсем не хотелось, Сева знал, что, стоит ему уйти на участок и закрыть за собой калитку, Крещенские тут же приедут и всем придется ждать на морозе, пока он подойдет и откроет. Не пошел, дождался. Помог выгрузиться и очень оказался рад Павочке, которую не видел целую вечность: не любила она приезжать на дачу. Донес ее сумки до сторожки и пытался было с ней поболтать:

— Павка, такое ощущение, что ты еще выросла, выше меня стала! Или это я, наоборот, уже врастаю в землю? Господи, когда мы с тобой последний раз виделись? В том году у Лидки на дне рождения? В этом-то я простуженный лежал. Ну что нового, радость моя? — Сева был действительно очень рад подруге, которую знал сто лет или по крайней мере не меньше, чем Лиду. Сел и хлопнул себя по коленям, вроде как приглашая к разговору.

— Так, дружочек, все узнаешь, обо всем успеем поговорить, время будет, а сейчас пойду на кухне помогу, на меня одна надежда, Лидка с Аллусей без меня не справятся!

Работы действительно было много — дом и прибрать, и приукрасить, повесить украшения, в общем, принарядить как следует, а про готовку и говорить нечего — начать и кончить. Но готовку Паве не очень-то поручали, исторически не сложилось у нее с готовкой. Однако держали это от нее в секрете. В крайнем случае, если уж совсем припрет, доверить салат покрошить, но попросить сварить ту же картошку — опасно: переварит или недоварит, а резать — да, но только после подробного мастер-класса. А так лучшее, что ей можно было предложить, так это украсить к Новому году дом, чтобы, так сказать, Дед Мороз понял, что на даче в Переделкино его очень ждут. Уж что-что, а украшать Павлина умела! Это было одним из ее талантов, ее коньков — украшать все вокруг себя. Поэтому ее отправили в гостиную, а кухня была оккупирована Лидой с Аленой. Но сначала Пава попросила снабдить ее елочными игрушками, мандаринами, нитками, ватой, бумагой и стремянкой. А Севу послала за шишками и еловыми лапами. Елочку решила не рубить, пожалела.