Шустрые ребята

— Упорствовал, — честно признался Хачиков, — спасибо Лаврен-тию Павловичу, что хоть он-то сумел убедить меня. И учитель физ-культуры с рвением, которого я от него явно не ожидал, с чувством пожал мою руку.

«Однако, — подумал я, — да ты ко всем прочим своим недостат-кам ещё и дюже силен, чертяка». Но вслух сказал совсем другое:

— Все мы рано или поздно, хотя бы раз в своей жизни, ошибаем-ся. Ладно, считай, что в этот раз тебе повезло. Но впредь не вздумай содеять подобное.

— Клянусь мамой, что подобное не повториться, — побожился Хачиков.

— Может и не врёт, — решил я. Зная о том, какой пиетет испыты-вают восточные люди в отношении своих родителей.

— Софочка, Лаврентий, не желаете ли посмотреть на то, чем я в последнее время занималась.

— Конечно, моя дорогая, почтём за честь, — сказала Софочка и, взяв меня за руку, настойчиво подтолкнула к лестнице ведущей в ма-стерскую.

— А меня почему не приглашают? — возмутился было хозяин, но хозяйка так взглянула на него, что он тут же ретировался.

— Хорошо, я приду попозже, — сказал Хачиков и снова вернулся в кухню, очевидно, решив ещё хоть какое-то время провести наедине

с бутылкой.

313

Сергей Редькин. Шустрые ребята

Да, ей было чего показать. И я довольно скоро понял, какая она всё-таки великая мастерица. Особенно мне понравились две работы, это тот самый бюст, изготовленный сразу после смерти её первого мужа. И совсем новая работа, скульптурный портрет опять же отца Софочки, но уже в полный рост. О, это была в своём роде великая вещь! Ведь я понимал кое-чего в отливках, ибо в молодости и сам хо-дил в изостудию. Работ было достаточно много, и посему осмотр наш затянулся на довольно длительное время. И я не был так уж удивлен, когда услышал чьи-то крадущиеся шаги вверх по лестнице. Скорее всего, это хозяину надоело в одиночестве томиться на кухне, и он ре-шил тайно присоединиться к нам.

Оказалось, что я не ошибся, когда Хачиков, впрочем уже изрядно под шафе, просочился всё же полностью в мастерскую. Мы, только что, закончив, осматривать новую работу Матильды Аполлоновны, как раз и перешли к тому самому посмертному изображению отца моей Софочки, поэтому дамы и не заметили прихода Хачикова, увлекшись столь чудесным зрелищем. Один лишь я был на чеку. Жаль, что это всё же не помогло. Краем глаза я внимательно наблюдал за тем, какое впечатление произвёл на хозяина очередной портрет бывшего мужа его супруги. Сказать, что он был поражен, это значит вообще остаться безмолвным. Хачиков был поистине раздавлен. Минуту он, широко раскрыв рот, во все глаза смотрел на скульптуру. Затем для чего-то взял молоток, и осторожно, так чтобы не было слышно его шагов, подошёл к статуе. После чего, даже не раздумывая, что было сил хва-тил им изваяние по лбу. Причём, это было проделано настолько бы-стро, что помешать ему, осуществить задуманное, было невозможно. Я и охнуть не успел, как пущенный могучей рукой снаряд, отскочив от головы статуи, а оба они были примерно одного роста, вонзился острием Хачикову в глаз, причём настолько глубоко, что мгновенно проник в мозг, а ещё через мгновение хозяина квартиры уже не было в живых. Вот до чего доводят нас порой не до конца продуманные по-ступки. Ведь мог бы и догадаться, взрослый всё-таки человек, что ста-туя, хотя и имела белый цвет, была сделана из бронзы, а не мрамора. Впрочем, возможно он всё это проделал нарочно. Как говорится, чу-жая душа потёмки.

26.12.2009 г.

314

VIII. Совсем гротески

Фантастическая байка