Шут и его жена (СИ)

— Не грусти, — Мик подмигнул ей и улыбнулся так заразительно, что Нири невольно улыбнулась и сама. Действительно — чего грустить — они вместе и дальше всё будет только лучше. — А завтра с утра в селении праздник. Еда, танцы, музыка, — и Мик лукаво посмотрел на неё. — Можно пригласить тебя, Нири?

— Конечно! — Нири обрадовалась, что снова можно было так просто общаться между собой. Казалось, что все сомнения остались в прошлом. — Тогда я приду за тобой завтра с утра. И думаю, что тебе надо будет собрать свои вещи. Послезавтра, насколько я успел узнать у купца, мы выезжаем очень рано.

Вечером Мик ушёл пораньше. Ему надо было обо всём договориться. А Нири не знала радоваться ей или плакать. На душе было и радостно и тоскливо одновременно. А ещё праздник. При этом слове почему-то вспоминались танцевальные вечера дома и пару балов, что она посетила в столице. И как отец, улыбаясь, первым приглашал её на танец, поглаживая свои усы. И когда он танцевал, они так смешно блестели, что Нири не могла сдержать улыбку. А сейчас отца не было рядом, но ведь был Мик.

Простой, смешной, дурашливый, шут и дурачок, каким его бы назвали у неё на родине. Но и кристально честный, чистый, благородный, в нём не было лукавства. Весь словно на ладони, он снимал свою привычную маску только рядом с ней. И у неё от этого заходилось сердце.

А утром всё закрутилось неожиданно быстро. Мик пришёл, едва рассвело. Но она уже позавтракала и ждала его, собравшись. Они ещё вчера договорились с Карной, какие травы стоит взять в дорогу. И травница отказалсь брать за них деньги.

— Это будет мой вам подарок, — хмыкнула она и протянула им довольно внушительный мешок с травами и готовыми настойками. Действительно драгоценность. Так что утром Нири ждала Мика с довольно внушительной поклажей.

Он оглядел это всё и усмехнулся.

— Давай занесём это всё в гостиницу, а потом пойдём на праздник.

— Давай, — кивнула Нири.

Купцы из обоза разбили импровизированный рынок прямо посреди селения под открытым небом. Кто-то продавал заморские товары, кто-то — еду и сладости, тут же барды и странствующие музыканты, сговорившись наигрывали какие-то незатейливые мелодии на лютне и дудочках, тут же разливали квас и хмельные напитки, а её вынесли прямо на улицу столы. Видно, хозяин гостиницы постарался.

Солнце светило совсем не по зимнему, с крыш текла капель. Первые сельчане уже пустились в пляс. Лихо скинув с себя шубы и тулупы. Женщины закружились рядом. Им, видно, так не хватало праздника!

Нири смотрела на всё вокруг срадостным изумлением. Ей было непривычно, но всё же общий восторг захватил и её.

— Нири! — Мик утащил её к одной телеге, да так быстро, что она даже не успела разглядеть, что там продаётся. А её супруг вдруг закры ей глаза ладонью и прошептал, — Постой немного.

И что-то было в его голосе. Нири вздохнула и поневоле расплылась в улыбке. Её шеи вдруг коснулось что-то холодное и она даже затаила дыхание. Так близко её коснулось ощущение чуда.

— Можешь смотреть, — снова прошептал ей на ухо Мик и убрал руку.

Нири открыла невольно сжатые глаза и увидела перед собой улыбающегося купца. Он держал маленькое зеркальце в серебрянной оправе — дорогущую вещь. Отец как-то привез из столицы. Она берегла его как зеницу ока.

А в зеркальце… Неужели эта девушка с растрепавшимися косами и раскрасневшимися щеками была она? А на шее у неё красовался причудливый кулон. Нири не очень любила оожерелья. Массивные и тяжёлые, они никогда не радовали её. Хотя отец часто приносил ей перед праздниками или выездами куда-то шкатулку с фамильными драгоценностями, чтобы она смогла их примерить и выбрать по душе. Но Нири почти никогда ничего оттуда не брала.Украшения, хоть и были баснословно дорогими, лишь неприятно холодили шею и взгляд.

Но Мику удалось найти то самое. Она выдохнула, потрясённо глядя в зеркало. На шее сверкал маленький кулон в серебрянной оправе с ярко-красным камнем. Словно огонь горел, тот самый. И глаз от него нельзя было отовать. Вроде простой, но казалось ей, что он грел её и дарил покой.

— Нравится? — Тихо спросил Мик. Но в голосе его не было хвастовства, только беспокойство.

— Очень, — выдохнула Нири и повернулась к нему. — Только это наверное очень дорого.

— Не так уж и дорого, — улыбка снова вернулась к нему на лицо. — Ну что, пойдём танцевать?

— Здесь? — Нири с сомнением посмотрела на утоптанный снег, но Мик не дал ей время на раздумья, просто подхватил и увлёк к танцующим.

И Нири сама не успела заметить, как уже кружилась с ним в танце. Незатейливый. Всего несколько движений и всё же такой необыкновенно близкий. Куда лучше, чем эти долгие и чопорные медленные танцы. Она вдруг поймала себя на мысли, что поэтому не очень и любила балы в столице. Вот настоящие танцы, когда в их доме собирались только близкие соседи…