Шут и Иов

Скорпион революции, вознесший Наполеона на борьбу с эзотерической (и в этом единой) властью, основанной на «крови священной», сверг старых орлов. Но новая империя и династия не только разрушили государственные границы, но и перемешались со старой кровью. В то время, когда Наполеону отказывали на острове в признании императорского звания, его сын («Орленок») в Вене, у тестя австрийского императора имел все права. Маршал Бернадот, став королем Швеции, основал доныне существующую династию. Поэтому каббалистическое иносказание, означающее «Per anqusta ad auguste» (через препятствия к августейшему) и выражаемое именно как «17 октября», имело в данном случае перевернутый смысл — «августейшие, уничтоженные революцией, через тернии движутся к новому августейшему». В июне 1816 г. на остров приезжают комиссары союзных держав: Россию представляют граф Александр Больгиэн. Все, что происходит в далекой Атлантике, в Санкт-Петербурге узнает Александр I (и не только от Больгиэна). В это время Бонапарт два раза отказывается от предложения одного английского капитана организовать ему побег. Ему рассказывают, что испанские колонисты в Америке готовы взбунтоваться и просить его брата Жозефа стать их королем. Но все эти разговоры вели к одному — побег должен вернуть Наполеона в политику. А вот того он не хотел, и даже не кривил душой. Он говорил: «Если бы вся нация призвала меня, то тогда…, а иначе мне пришлось пролить море крови».

И предпочитал ждать смены правительства Англии, или смерти принца-регента и воцарения принцессы Шарлотты, его поклонницы. Тогда, легально вернувшись в Англию, он как частное лицо сначала пассивно, а потом, возможно, и активно снова стал бы участником мировых событий (такой «путь-ожидание» проделал позже генерал де Голль после войны).

Но связь с Европой поддерживал через несколько лиц — вездесущего Сиприани, Ла Каза, друга Альбины де Монтолон, английского офицера Бэзила Джексона и многих других. Роль одного из самых приближенных к императору графа де Монтолона уже выяснена стараниями Бена Вейдера и Дэвида Хэпгуда, он и появлялся в свите так странно, после Ватерлоо, имея задание постепенно отравить Наполеона мышьяком. А процесс отравления был доказан с удивительной точностью еще в 60-е годы XX в.

С 1958 по 1961 г. в радиоспектральной лаборатории в Глазго и в лаборатории Харуэлл радиоактивационным методом были исследованы волосы Наполеона, срезанные в разное время пребывания на острове. Волосы облучались 24 часа пучком нейтронов в ядерном реакторе, затем кусочек волос исследовался на содержание As¹⁶ — радиоизотопа, который образуется из обычного мышьяка. Но история отравления, которое действительно совершалось как минимум с 1816 и по 1821 гг., имеет гораздо более интригующее содержание. Доказано, что с сентября 1820 г. и до смерти 15 мая 1821 г. отравление шло большими порциями и часто. Смертельная серия началась 18 сентября, исследователи выявили 6 приступов в этот период (18–21 сентября, 10–18 октября, с 25 октября по 1 ноября, 28–30 декабря, 26 января—29 января и 26–27 февраля). К середине апреля наступило некоторое облегчение — продиктовано завещание — после этого наступает агония, которая длится около двух недель до смерти.

А вот анализ волос, срезанных 16 марта 1818 г. и 14 января 1816 г. показывает, что порции давались редко и были незначительны, во всяком случае, до сентября 1817 г. Наполеон чувствовал себя хорошо. А в 1817 г. после отъезда Ла Каза в конце 1816 г. (то, что мир знает как «мемуары Наполеона», написано им именно до 1817 г.). «генерал без поручений» приближает к себе О'Мира, английского врача. Б. Вейдер приводит данные, что О'Мира давал ему ртуть (!) (О'Мира покинул остров в июле 1818 г., запомним это время). Весь 1817 г. был наполнен событиями и слухами, связанными с попытками, реальными или мифическими, освободить императора или поднять Францию для его призвания. В мае произошли «заговор Рандона» и «дело Дидье» во Франции, ставившие целью возвращение трона Наполеону или его сыну («Орленку»), В Америке бонапартисты тоже не дремали. Французский поверенный в делах Гидде Невий сообщал в Париж, что из Балтимора вышло 16 или 17 судов, которые направляются в Южную Атлантику, и возможно, к острову Св. Елены. Осенью 1817 г. в Техасе бывшие офицеры и солдаты гвардии организовали «подозрительную» сельхозкоммуну, и королевские власти во Франции это с тревогой констатировали.