Шут. Книга 3

'Нет, — сказао он себе, — никуда это не годится. Не хватало еще, чтобы Руальд начал меня расспрашивать, что случилось, да в чем дело! — разумеется, Шут не собирался скрывать от короля произошедшее, но и слабость свою, свою боль он показывать не хотел. Небось, не девица, чтобы все чувства на лице… Он упрямо стиснул губы, а потом попытался растянуть их в улыбку. Вышло криво. Но Шут очень старался, и вскоре небрежная ухмылка выглядела уже вполне натурально. Главное, ни на кого особо не смотреть, а то вот мадам Сирень, к примеру, сразу же поймет — что это лишь притворство.

Опасался он, как выяснилось, напрасно: в этот ранний час дворцовые коридоры были пусты, словно утроба нищего. Да и Руальд находился не в том настроении, чтобы разглядывать печальные глаза своего друга.

Едва только Шут ступил в королевский кабинет, как Его Величество захлопнул какую-то толстую папу с бумагами и сердито воскликнул:

— Пат! Ну где ты пропадал?! Я же сказал — прийти немедленно! — он подхватил со стола свернутый трубочкой свиток и, не вставая, бросил его Шуту: — Прочти это.

Шут легко поймал бумагу.

— Да ладно тебе сердиться, — ответил он и, усевшись в кресло у камина, развернул документ. По краю свиток был украшен затейливой вязью, но содержание текста трудно было соотнести с красотой бумаги.

— Откуда это, Руальд? — Шут с отвращением вернул свиток королю.

— Откуда… Оттуда.

Шут покусал губы и, нахмурившись, спросил:

— А… почему ты это мне показываешь? — он и в самом деле был удивлен. У Руальда для решения государственных проблем имелись главный советник и палата лордов.

Король вздохнул. Потер левое ухо, над которым смешно оттопырились белые пряди волос, поглядел на шута задумчиво и промолвил:

— Патрик… ты иногда задаешь глупые вопросы. Впрочем, может это и в самом деле кажется тебе странным… — он покрутил свиток и, нахмурясь, бросил его на стол. — Пойми ты, чудак, одно дело решать проблемы с советниками, и совсем иное — поговорить с другом, у которого ума не меньше, если только он дурачком не прикидывается. — Шут смутился. Даже глаза отвел. А Руальд помолчал немного и вдруг решительно встал из-за стола: — Пойдем-ка, брат, проветримся малость.

В личном королевском палисаде вовсю пели птицы, пахло набухающими почками и талой землей. Но, не смотря на яркое весеннее солнце, Шут быстро озяб и искренне пожалел, что оставил теплый дублет в своих покоях. Ежась, он обхватил себя за плечи и нетерпеливо посмотрел на друга.

— Тревожно мне, Патрик, — без предисловий начал Руальд. — Я все время живу с оглядкой. Вот не поверишь — стал бояться ночных шорохов… Так и кажется, что кто-то крадется в темноте. Возле детской на ночь целый караул выставляю… Перестал доверять даже тем, кого знаю с малых лет, — Шут кивнул с пониманием. Уж ему-то не надо было объяснять, что такое страх и тени в темноте. — Вот ты мне сказал тогда про эту дверь для слуг в гостиной… А я теперь не выношу, если портьера ее закрывает. Все время думаю, что за ней может кто-то сидеть и смотреть на меня. Это невыносимо! Нельзя так жить! Нельзя… — он в гневе сжал кулаки, словно перед ним стоял невидимый враг. — Мне нужны новые люди. Надежные люди, которым я могу доверять. Торья слишком жаден до власти, он даже не скрывает этого. Я конечно сам хорош, распустился как баба, стыдно вспомнить — о чем только не думал, пока ты не появился с Фарром. Уверен, многим не по нраву встало твое возвращение. Сильно не по нраву. Тот же Торья, небось, давно ручки потирал в ожидании, когда я совсем забуду про корону на голове. Очень хочется мне его попросить с должности… Только повода хорошего нет. А без повода нельзя. Слишком много за этим человеком денег и связей, — Руальд взглянул на Шута — такой напряженный, натянутый как струна — но неожиданно потеплел взглядом. — Да ты замерз совсем, Патрик… Идем назад, возьмем лучше коней и прогуляемся за город.

Из дворца выехали как водится со свитой из десятка гвардейцев, но едва только Золотая Гавань осталась чуть позади, Руальд пришпорил коня и устремился к негустой роще, где они могли наконец спокойно поговорить. Шут тоже подстегнул своего черногривого жеребца и последовал за королем. В глубине души он был даже рад, что тягостный разговор с Элеей откладывается… Вот только почти бессонная ночь уже давала о себе знать. Чего он там поспал? Хорошо если на пару часов задремал, а потом опять проснулся в обнимку с вином и безысходными мыслями, которые, отгоняя сон, будоражили сознание.

Впрочем, теперь при свете дня, при радостном щебете весенних пичуг Шуту показалось, что все не так уж и страшно…

— Скажи мне честно, Пат, — Руальд остановил коня у звонкого ручья и задал вдруг совсем неожиданный вопрос: — ты ведь много общаешься со слугами… Что они говорят обо мне?

Шут погладил своего серого и задумался ненадолго. Говорили-то много чего, вот только что из тех разговоров стоит доносить до ушей короля?