Шут

— Хорошо, Ваше Величество, — Торья склонил голову перед Руальдом и сразу же повернулся к гвардейцам: — Под окном тоже должен находиться стражник. Господин Патрик, в отличие от покойного принца, очень хорошо умеет лазить по стенам. Суд состоится в ближайшие дни, до казни он не должен покидать своих покоев.

'Казнь!

— Руальд! — Шут рванулся к королю, но крепкие руки молодого Арималя и второго гвардейца уже схватили его за плечи, удерживая на месте. — Нет, Руальд! За что?! За что?!!

15

Хотя солнце давно уже встало над Золотой, Шуту казалось, что весь мир погружен во мрак. Гвардейцы не стали выставлять стражу под окном, они просто заколотили его. Шут сидел посреди темной комнаты, обхватив голову руками, и пытался унять неистовую дрожь, охватившую все его тело.

'Нет… Это не может быть правдой… Меня казнят? За что?! Нет… Это ошибка. Это ошибка! Руальд все поймет! Он же знает меня! Он знает, что я не способен убить даже оленя на охоте…

Но Шут понимал, что эти мысли — лишь тщетная попытка успокоить себя. Он знал, что Руальд уже смирился и принял чудовищную ложь за правду.

Почему?!

'Что такого ему наговорили про меня? А может?… О, боги! Нет! Неужели он все-таки узнал про ту встречу с Нар?! — Шута бросило в жар при мысли об этом. Он стиснул рубашку на груди, чувствуя, как сердце заходится неистовыми ударами, подкатывая куда-то к горлу. Впервые за все время, минувшее с той ночи, Шут задумался о том, что даже самые потаенные секреты иногда вылезают наружу. — О, нет… Так и есть… Он наверняка узнал… Матерь небесная… О чем я только думал… — Шут упал на ковер ничком и тихонько завыл от стыда, страха и отчаяния.

Когда в дверь постучали, он подумал, что пришли гвардейцы, чтобы отвести его на казнь. Шут заметался по комнате подстреленной птицей, ударился о кресло и только после этого немного пришел в себя.

'Стыдись, господин Патрик… Ведешь себя точно фрейлина какая. Будь же мужчиной! Хоть раз в жизни. Прими это наказание достойно…

Он глубоко вдохнул и крикнул:

— Войдите!

Дверь отворилась медленно, будто нехотя, и Шут сразу же понял, что это не гвардейцы. Пока нет.

Нар скользнула внутрь и замерла, сделав лишь пару шагов.

— Почему здесь так темно?! — воскликнула она, — Я ничего не вижу!

— Окно заколочено, — промолвил Шут, отметив, как глухо и безжизненно звучит его голос. Похоже, и от Нар это не укрылось.

— Ты совсем пал духом… Где у тебя огниво? — она не стала дожидаться, пока он ответит и сама, с трудом разглядев, где находится камин, принялась шарить на полке над очагом. — Ага! И свечи тут. Что же ты сидишь в темноте?

— Да какая мне теперь разница…

— Прекрати! — она зажгла вчерашние огарки в канделябре и, оставив его на камине, подошла к Шуту. — Неужели ты думаешь, я позволю этим шакалам сгубить тебя?!

— Нар… мне кажется… он все узнал.

— Молчи! Ты и впрямь дурак! Прикуси свой болтливый язык! — она стремительно шагнула к нему и вдруг обвила руками, прижалась — тонкая, как тростинка, горячая — зашептала в самое ухо: — Любимый мой… Нет… Он ничего не знает. И не узнает никогда. Не бойся. Верь мне. Я наложила Силу на комнату в ту ночь. Никто не смог бы увидеть, что было там на самом деле. И сейчас тоже. Но если бы защиты не было? Ты неосторожен… Молчи. Не говори больше ничего. Забудь, забудь о том, что было. Не было ничего…

— Но почему тогда?

— Не знаю… И это страшит меня, — мягкие губы скользнули по лицу Шута, осыпая его невесомыми поцелуями, и он почувствовал, как отступает страх, освобождая место для иного чувства. Ощутила это и Нар. — Нет! Нет… — она вырвалась из его объятий, почти всхлипывая. Замерла, встав к нему спиной. Шут видел только черный силуэт. Потом принцесса порывисто обернулась и выкрикнула:

— Я не зарюсь на чужое! Убирайся… Убирайся к ней… — плечи Нар затряслись и Шут с изумлением понял, что она плачет. — Убирайся… Я не могу изменить приговор. Камень покатился, и лавину уже не остановишь. Я лишь могу помочь тебе бежать… Возвращайся на Острова! Там тебя ждут. Там ты нужен. Там, а не здесь… Собери свои вещи, мои люди придут за тобой так скоро, как это возможно. И не надо на меня так таращиться! Я же сказала, что закрыла твою комнату… Никто нас не слышит, глупый шут…

— Нар… — он шагнул к ней и все-таки обнял, прижал к груди, — спасибо тебе за все, — Шут помолчал немного, слушая ее прерывистое дыхание. — И… я не ответил тогда в саду… Нет, таргано… Я не чувствую ненависти к тебе.

Она молчала, застыв в кольце его рук, только маленькая грудь все еще вздрагивая, тяжело поднималась и опадала.

— Прости… — прошептала Нар, — я должна идти. Прощай, мой шут. И спасибо тебе, любимый… — она глубоко вдохнула и в последний раз заглянула ему в глаза. Чтобы в следующий миг торопливо выйти прочь.

Шут опустил руки и долго стоял, глядя на ровное высокое пламя свечи, горящей на каминной полке.

16