Шут

— Я знаю, что. И ты знаешь. Ну да не будем об этом. Только… постой! Ты что, колдовал? Вокруг тебя все так и искрится!

— Н-нет… Нет, — Шут отчаянно дернул головой, боясь выдать себя взглядом или словом.

— У тебя появились новые секреты… Как это похоже на нашего любимчика! Впрочем, дело твое… — она взяла его под руку, будто они прогуливались в саду, и попросила: — Расскажи мне лучше, что ты делал все это время? Почему не уплыл на Острова?

Он рассказал. Но на вопрос ее не ответил.

— Ах ты, плутливый хорек! — воскликнула Нар. — Вот значит как… Неужели Руальд так дороге тебе, что ты не можешь его покинуть? Все время шнырял у нас под носом… Знаешь, а я ведь чувствовала тебя. Всегда. Я думала, у меня помраченье! Как ты сумел быть так близко и не выдать себя?! — она смотрела на него со смесью восхищения и негодования.

— Я очень старался, — невесело хмыкнул Шут. Он уже понял, что судьба подготовила ему странный сюрприз — ломать чары тайкурской колдуньи, похоже, придется в ее присутствии… Готовность сделать это все еще владела им, не смотря на то, что мир вокруг перестал пульсировать.

— Старался! — Нар сердито пнула обломок сухой ветки. Она не догадывалась ни о чем… — От меня-то можно было бы и не скрываться!

— Нельзя, Нар… Слыхала, как у нас говорят? О чем толкуют двое, знает вся Гавань. И… ты сейчас-то не боишься, что нас увидят? Королева на сносях гуляет с каким-то босоногим проходимцем.

Нар тут же взглянула на его голые ступни, перепачканные в земле и травяном соке, и опять рассмеялась:

— И впрямь, босоногий! Нет, мой шут, я не боюсь. Все слуги уехали с Руальдом, а кто не с ним — во дворце. Я ушла тайком. К тому же этот лес такой густой и звонкий, что здесь можно гулять целый день, и никто тебя не отыщет, если сам не пожелаешь.

Он знал это.

— И если что-то случится, никто тоже не отыщет…

— Оставь! Я устала думать о плохом. Я хочу быть свободной! — она отвернулась, спрятав глаза, а потом вдруг воскликнула: — Ты знаешь, что тут есть заброшенная часовня? Даже, наверное, храм. Мы были там с Руальдом пару раз, но он так беспокоился обо мне, что ничего толком не дал осмотреть. Пойдем! Пойдем туда сейчас! Это недалеко, не больше часа в один конец! Я давно хотела подняться наверх.

— Не надо, Нар. Тебе и правда не стоит никуда ходить и тем более лазить по старым стенам…

'Да и у меня есть задача поважней…

— О, Небесный Повелитель! Я сказала 'идем' — значит идем! Не хочешь, пойду одна. Надоели вы мне все… — и она решительно устремилась куда-то вглубь леса.

— Нар! — Шут догнал ее и схватил за руку. — Ну, пожалуйста! Не надо!

— Надо! — она выдернула ладонь и пошла еще быстрее смешной такой, чуть косолапой походкой.

— Дура… — вздохнул Шут и, сердито ломая в руках тонкий прутик, последовал за женой короля.

9

— Смотри! Смотри, как здесь красиво! Э-ге-гей, — Нар стояла посреди старой каменной залы, густо поросшей плющом, и выглядела такой счастливой, что Шут устыдился своих страхов. В конце концов, чего он так тревожился? В этом старом храме действительно оказалось совсем не опасно, лестница наверх была широка и полога, Нар поднялась по ней, даже не запыхавшись. А вид из-за полуобвалившейся стены и впрямь открылся чудесный — бесконечное зеленое море с вкраплениями первого осеннего золота. Развалины венчали высокий холм, откуда далеко было видать весь лес, Лебединый Дворец и маленькую деревушку чуть в стороне от него.

— Не подходи к краю, Нар, — потолка над залой давно не было, а стена зияла такими широкими дырами, что в них могла бы въехать телега.

— Да что я, девочка?! — она будто нарочно встала у самой кромки одного из провалов. Шут сморщился от досады. Он терпеть не мог этих женских глупостей. Нагляделся и наслушался их, пока был служанкой. Но говорить больше ничего не стал. И впрямь, не девочка. Сама все понимает. Он ухмыльнулся, увидев, как крепко держится Нар за булыжные кирпичи, торчащие из разрушенной стены.

Солнце уже стояло высоко, Шут тоже подошел к проему и, приложив ладонь к глазам, пристально вгляделся в зеленую чащу. Он слышал гул рогов, но самих охотников не мог разглядеть за густыми древесными кронами.

— Они там, — Нар одной рукой все еще придерживалась за камни, а второй указала куда-то вправо. Шут напряг глаза и заметил, наконец, движение в той стороне. Странная дрожь охватила его. То было волнение, предваряющее переход в другой мир.

'Начинается… — подумал он, глубоко вдохнув и закрыв глаза. — Пора!

— Шут? Эй, да что с тобой? — но он уже почти не слышал ее голоса, его несло, несло туда, откуда долетал зов сигнальных рогов и радостные крики… Они звучали все громче, и еще — испуганный храп оленя, удары десятков копыт о сухую землю, лязг стремян и уздечек, ржание лошадей, треск ломаемых сучьев, голоса, голоса… Ну, где же он?!

'Вот. Вот ты где, Руальд. Я вижу тебя! Ты мчишься вперед так неистово, будто от этой охоты зависит твоя судьба. Что ж, лети. Пусть твой гнедой жеребец вздымает тучи пыли, пусть ветви хлещут тебя по плечам — это не важно. Я вижу.

Вот оно.

То о чем говорила Ваэлья.

Вот оно.

Твоя боль, твое помрачение.