Шут

В своих покоях Шут задерживаться не стал, лишь бросил прощальный взгляд на гобелен, скрывавший дверь мастерской. Коридор за дверью встретил его темнотой, слуги почему-то не зажгли свечи в настенных канделябрах, и только у лестницы были видны яркие отсветы от факелов с нижнего этажа. Оттуда на весь дворец разносились звуки праздничного веселья. Поднимаясь к королевским апартаментам, Шут с грустью вспоминал о том, как ждал эту первую осеннюю ночь… Теперь недавние заботы казались ему смешной суетой. Впрочем, Шут был рад, что мадам Сирень все же успела порадовать его напоследок.

Когда он подошел ко входу в апартаменты, незнакомый стражник в странной чужой форме грубо велел ему возвращаться к пиршеству и не беспокоить королеву.

'Мимо такого не проскользнешь, — подумал Шут, разглядывая украшенную шрамами физиономию, бритую макушку и хищные пальцы, любовно ласкающие не привычную, положенную страже алебарду, а рукоять длинной изогнутой сабли, которая — пока еще — дремала в ножнах.

— Но… Его Величество просил меня зайти к ней… — Шут изобразил гримасу идиота на лице, выражая крайнюю растерянность и страх перед мнимым наказанием за невыполнение приказа.

— Не велено, — отрезал стражник.

Тогда Шут сделал то единственное, что мог в данной ситуации — брякнулся перед чужаком на пол и закатил такую роскошную истерику, что любая придворная дама, будь она рядом, застыла бы в восхищении. Шут кричал, что его не ценят, не любят, смеются над ним, говорят 'не велено', хотя сам король велел. Что кара небесная падет на злого человека, который обижает дурака. Что и так-то натерпелся от этой королевы, вздорной бабы, а теперь ему еще больше влетит за то, что не поднял ей настроение, хотя все вокруг сегодня вон какие упитые и радостные. Он надрывно всхлипывал и колотил ладонью об пол, призывая богов в свидетели ужасной человеческой несправедливости.

Стражник смотрел на Шута, вытаращив глаза. Такого ему еще видывать не приходилось, да Шут и сам понимал, что на этот раз превзошел самого себя. Чтобы окончательно вывести чужака из равновесия, он ткнулся ему в ноги головой, обхватил эти здоровые лапищи в грубых вонючих сапогах и стал обещать 'все что угодно господину', лишь бы только тот позволил несчастному дураку отработать свой кусок хлеба в этот дивный праздничный вечер и уйти, запереться, наконец, на кухне с поварихой.

Изумленный до потери речи стражник лишь рукой махнул, оторопело сделав шаг в сторону от двери:

— Да иди, блажной! — он глядел на сумасшедшего визитера со смесью отвращения и ужаса.

'То-то же! — смеялся про себя Шут, он знал, что таким вот до глубины кишок воякам проще всего сворачивать мозги набекрень. У них в головах все разложено по полочкам: мужик должен быть сильным, а барышня — лить слезы в три ручья. — Как легко вас одурачить! Просто поменять все местами! .

Ликуя в глубине души, Шут быстро захромал в сторону королевской спальни.

14

Элея сидела в высоком кресле у камина. Обхватив ноги и положив голову на колени, она грустно глядела сквозь огонь. Шут никогда не видел королеву такой: на ней было простое синее платье с вышивкой без единого драгоценного камешка, а длинные волосы свободно рассыпались по плечам, золотясь в свете пламени. Элея не заметила, как Шут возник на пороге комнаты, и коротко вздрогнула от неожиданности, когда он обратился к ней.

— Добрый вечер, Ваше Величество. Простите, но я осмелюсь нарушить ваш покой, — Шут не стал тратить время на долгие почтительные беседы. Он прикрыл за собой дверь и подошел к королеве. — Вы попали в заговор. Руальд не отпустит вас домой. Надо уходить, и как можно скорее. Прямо сейчас.

— Уходить? Куда?! Ты в своем ли уме, Пат? — глядя на него недоуменно и с возмущением, Элея опустила ноги на пол, намереваясь встать. Да, конечно… Шут не имел права заходить в эту комнату без разрешения. Ее Величество вовсе не желали, чтобы кто-либо видел их вот такой… Не хладнокровной сдержанной королевой, а обычной усталой женщиной… девочкой с потерянным взглядом. Она выглядела совсем измученной и слишком усталой, чтобы идти куда-то, а уж тем более бежать.

— Доверьтесь мне, — с отчаянием взмолился Шут, — пожалуйста! Я знаю, куда идти. И… пожалуйста, поспешите, у нас совсем нет времени!

Элея смешалась. Она была натянута, как струна, но все еще сидела на прежнем месте, вместо того, чтобы собираться.

— Но в чем дело? Что мне грозит? Ты полагаешь, Руальд решил упрятать меня в темницу? Казнить прилюдно? Это глупо, Пат!

— Монастырь! — Шут терял терпение от ее упрямства. — Монастырь святой Ниены, вот что! Вы не вернетесь на Белые Острова! И королевой вам больше не бывать… ни королевой, ни принцессой! Никем, кроме монахини с чужим именем!

— Почему ты так уверен в этом? — голос Элеи прозвучал совсем тихо. Она по-прежнему колебалась, но уже поднялась из кресла и сердито смотрела на Шута. Сердито и растерянно. И потирала кончиками пальцев виски… Конечно он совсем забыл, что королева стараниями дорогого супруга в этот вечер нездорова.