Шутка

Катя ни разу не задумалась, а хочет ли она увидеть Володю, встретиться с ним. Обычно легкое на полеты воображение на этот раз не рисовало ей никаких романтических картинок возможной встречи, и даже облик Володи не родился в голове Кати. Она ждала его писем. Ей было интересно, что и как он ответит на ее очередные доводы, рассуждения, ведь они говорили обо всем на свете, и разговор их был так увлекателен, в нем не было ни реплик, ни смешков, ни зевков, ни одна мысль не оставалась недосказанной, неуслышанной.

"Завидую Вам — живете в Москве. Я был там раз пять или шесть, и каждый раз очень короткое время, т. ч. я совсем не знаю нашу столицу, Ваш город".

Катя никогда не думала о том, что Володя живет не где-то, а в конкретном городе на конкретной улице, в конкретном дворе и в конкретном доме. И каждый день он видит другие дома, не те, что видит она, другие лица. Видит реку, совсем иную — но тоже закованную в гранит?

Летом, проезжая по незнакомому небольшому городку с экскурсией, Катя смотрела в окно автобуса на людей, что буднично спешили по своим делам, что видели этот пейзаж постоянно, здесь засыпали и здесь просыпались в любое время года, и ей казалось подобное существование странным и прохожие виделись иными, не такими, как те, что живут в Москве. Нет, она не задумывалась о тех привилегиях и льготах, что получила просто так, по месту рождения, подчас, и в "принудительном" порядке, когда, скажем, учитель физики "из-под палки" водил их в планетарий, а у них и мысли не было, что для многих и многих ребят страны походы в планетарий — несбыточная мечта. И что театры, концертные залы, музеи — вовсе не обязательная и неотъемлемая принадлежность бытия. И сейчас Катя впервые пыталась понять, что значит жить не в Москве, и вообще, не в большом городе, и вообще, не в городе, а, скажем, на хуторе, но представление о подобной жизни было туманным, выплывали картины прекрасного Бежина луга да сумасшедшая любовь Аксиньи на сенокосе, все так… интересно. Куда интересней, чем ее будни, обычные, когда один день похож на другой. И почему надо завидовать ей, она осознать не могла, она твердо верила, что "все свое ношу с собой", что "самая великая ценность — это ценность человеческого общения" и что люди интересны или не интересны своим внутренним миром, а мир этот зависит от свойств души да прочитанных книг. При чем здесь местожительство?

Весь вечер Катя пыталась представить, где бывает Володя — днем, когда закончатся занятия в институте, вечером… в выходные дни. Но город, в котором есть университет, не мог не иметь музея и театра, и поэтому жизнь Володи по-прежнему казалась Кате продолжением ее собственной жизни. Там есть и храмы белокаменные? И памятники какие-то стоят на улицах?

Катя захотела прочитать об этом незнакомом, вдруг ставшем интересным ей городе, но, хотя стены их квартиры были почти что сплошь уставлены стеллажами, и среди всевозможной литературы, в основном, художественной и технической, была целая кипа буклетов, проспектов и небольших книжиц о городах — курортных да столицах союзных республик, но о городе средней полосы России, в котором жил Володя, не было ничего.

"Хотел Вам написать про себя и не знаю, что. У меня миллион недостатков, которые я сам знаю и от которых даже не думаю избавляться. Вообще, в себе разобраться очень трудно. Иногда кажется, что все люди вокруг эгоисты и никому до тебя нет дела, каждый живет только для себя и т. д. Иногда наоборот, что ты к ним относишься хуже, чем они к тебе, претендуешь на особое место и, вообще, что ты не годишься для жизни в этом обществе. Самокритичен я или не очень? Опять забыл, ведь Вы меня почти не знаете".