Шутка костлявой девы

Оглянулась по сторонам и увидела два огромных глаза, изучающе выглядывающих из пыльной темной ямы. Таких тут много: лесенки, спускающиеся вниз к дверям, что ведут в подвал, к примеру, или просто зачем-то открытые люки.

Ты кричишь:

– Эй, иди сюда!

А как только она подбегает, хватаешь, подбрасываешь вверх, к небу, и несешь на руках. Я вижу все, что на ней надето, все, что должно быть скрыто.

– Скажи честно, ты под наркотой? – задаю вопрос.

– С чего ты взяла? – опасливо спрашиваешь ты.

– Адекватные люди так себя не ведут, слишком много странных деталей.

Брезгливо молчишь, упорно жмешь на кнопку. Сразу она не поддается, приходится проделать процедуру раз пять. Наконец она загорается статичным красным светом и за металлической дверью слышится движение. Шахта озаряется приближающимся светом, я вижу это сквозь небольшие отверстия, к которым прислонила глаз.

– Я боюсь, – выдаю я, стоя перед лифтом.

– Лифтов?

– Нет, тебя, – поворачиваюсь к этому человеку и смотрю с мольбой.

Девочка внимательно оглядывает меня. В своем прелестном платьице она выглядит как маленькая ручная мартышка. Ее большой рот произносит:

– Это мой дом и тут совсем не страшно. Чего ты боишься?

«Чего же я боюсь?» – задаю себе вопрос. Наверное, убийства или чего похуже. Быть может, это план такой: заманить меня к себе и разделать на органы? А ребенок – чтобы не вызвать подозрений и казаться благородным отцом-одиночкой…

Несколько минут назад в парадную вместе с нами прошли люди, они уехали первыми. Жаль, что я не ушла именно тогда. Мое «я боюсь» вырывается, когда мы втроем стоим перед серой металлической дверью с двумя створками, и она вот-вот распахнется.

Ты не маньяк и не извращенец, скорее, просто торчок, раз не набрасываешься на меня. В просторной кабинке смотришь в никуда и улыбаешься. Может быть, все должно произойти не здесь? Представление, возможно, отсрочено на потом. Всем известно: чтобы было интереснее, нужно помучить жертву. Маньяки тащатся от запаха чужого страха, он их заводит…

Выпад вперед, я прикована к полу волной страха и не могу пошевелиться… Трогаешь мои волосы. Прислоняешь их к носу.

– Хороший шампунь! – одобряешь ты.

Я лишь закатываю глаза и покорно жду. Бесполезно что-то говорить или высказывать неодобрение такому, как ты.

Огромный ящик останавливается. Нервы-ниточки натянуты. Створки лифта открываются, приглашая меня вступить в другую реальность. Делаю шаг вперед. Попадаю на чердак. Темно и немного страшно, справа бьет луч света. Иду к солнцу и небу, чтобы взглянуть на них еще раз и, возможно, встретить людей. Выхожу на балкон, оглядываюсь. Вниз никак не спуститься, людей нет. Поздно, уже поздно что-то менять. Краем глаза замечаю дверь на черную лестницу. Возможно, это мой шанс. Оборачиваюсь, чтобы оценить ситуацию: он смотрит на меня в упор. Бежать бесполезно. На балконе лежат две перевернутые магазинные тележки, доверху заваленные дровами. Также имеются потрепанные чемоданы и старый хлам.

Меня послал сюда Женя. Он сказал, что тут мы обретем себя. Что это небольшое путешествие поможет нам лучше понимать друг друга и мир вокруг. После долгих уговоров я уяснила, что это не минутная прихоть, а пробкой засевшее в его голове желание. Поворачиваюсь в сторону двери, проклиная все на свете, и в том числе любимого. Вот и он: выходит из полумрака и улыбается.

– Куда ты привел меня, Женя? – спрашиваю я без тени улыбки и доброжелательности.

Стоишь и не двигаешься. Ровно две секунды, затем любезно открываешь дверь. Делаю несколько нерешительных шагов и попадаю в другой мир.

* * *

– Давай уйдем от цивилизации? Скроемся, забудемся, исчезнем на пару месяцев, – уговариваешь меня, показывая странное помещение.

Твои идеи уйти от цивилизации начались не так давно, но успели плотно въесться в мозг и грызли его, пока ты не решился и не сломил меня.

Через месяц после того, как я вернулась, тебя начало раздражать, что наш маленький рай портит шум за окном и топот ног людей, которые живут этажом выше. Соседи над нами часто устраивают домашние вечеринки, и мы не раз сталкиваемся с ними и их девицами на лестничной клетке. Это не может не раздражать: истерично хохочущие размалеванные девки с сигаретами во рту и разводами от косметики на покрытых пушком юности щеках.

Телевизор включен. Хожу по квартире, приложив ладони к ушам.

Бормотание вслух «не слышу, не слышу» не способствует разговору. Решение не принято.

Волочишься за мной и упрашиваешь. Ты совсем молод. Подросток. Лет семнадцать. Идеалист.

– Разве ты не чувствуешь, будто тебя кто-то душит? Словно город высасывает силы?

Иду по коридору, не оборачиваясь.

«Меня нет, я в домике».

– Послушай меня! – вопишь ты. – Я знаю, что говорю.

В такие моменты находиться с тобой в одной комнате невыносимо. Идеи максималиста вылетают одна за другой. Не успеваю отбиваться. Дверь закрыта.

– Я серьезно! Он высосет тебя, как сок из маленькой коробочки. Ты хочешь этого – остаться без сил?